Ведьмы, оборотни, упыри и прочие представители нечистой силы воспринимались киевлянами как пусть и опасные, но все же соседи. Считалось, например, что ведьмы периодически слетаются в Киев на шабаш – на дикие свои игрища.
В качестве места проведения подобных мероприятий упоминались – правда, в разные столетия – едва ли не все древние горы: Щекавица, Киселевка, Михайловская, Юрковица, Девич-гора за Лыбедью и другие.
Локации время от времени менялись, ибо город расширялся, а согласно поверьям ведьмы «шабашат» исключительно у городской черты, которая, в свою очередь, постоянно перемещалась.
«Бісова митниця»
Впрочем, с нечистой силой ассоциировался не только правый берег – не отставал и левый.
Дурной славой пользовалась, например, Черторыйская коса – вначале северный ее конец, в районе нынешней Троещины, а позднее – южный, вблизи Никольской слободки.
Можно представить себе, какие эмоции (на грани ужаса) испытывали, например, паломники, шедшие в Киев со стороны Чернигова. Уже виднеются купола храмов на правом берегу, но чтобы добраться в «Богом хранимый град», нужно сперва выдержать нешуточную схватку с дьяволом, удачно «проскочив» окрестности Никольской слободки, мимо которой пролегал тракт на Киев.
Почему те или иные местности попадали в «сатанинский» список? Универсального ответа нет. Но нередко причиной становились вполне земные соображения. Например, у подножия Девич-горы в XVIII столетии находилась таможня. Там контролировали поток товаров, которые купцы, прибывающие в Киев, везли по Васильковскому тракту.
Надо полагать, таможенники были слишком строги (а может, наоборот – вполне «договороспособными», но слишком уж жадными) – «бісова митниця», видимо, и поспособствовала отождествлению этой местности с нечистой силой.
Повар и жена портного
Колдуны также считались в Киеве обычным явлением. Ведь если на базаре все торговки – ведьмы, то кем являются их мужья, братья и сыновья?
Киевлян удивлял не столько факт колдовства, сколько применение чар против соседей или знакомых.
В 1777 году киевский портной Козьма Иващенко пожаловался в суд на своего приятеля – повара Киево-Печерской лавры Иова. Причина? Кашевар сорвал ему свадебное застолье.
Повар, по словам истца, явился на свадьбу и вел себя скверно. А именно: летал по воздуху, кувыркался над головами гостей, горланя при этом непонятные песни. И все это ради того, чтобы произвести впечатление на хорошенькую невесту повара – Ульяну.
Возмущенный жених потребовал, чтобы приятель немедленно прекратил свои выкрутасы. Тот приземлился и, обиженный, ушел восвояси.
Однако продолжить пиршество не получилось – невесте стало плохо, у нее началась истерика, она завопила не своим голосом. Жених тоже стал неистово кричать, у него к тому же парализовало руки и ноги.
Гости, посовещавшись, отправили к Иову двух гонцов, которые уговорили его не сердиться и расколдовать новобрачных.
Колдун вернулся, смешал в плошке воду, подливу из мясного блюда и немного земли. Выпил эту смесь, затем эффектно воткнул нож в порог дома. Долго что-то шептал. Потом хлебнул десять стаканов воды, после каждого выкрикивая «Ура!». И действительно, жениху и невесте полегчало.
Подлинность этих событий подтвердили в суде многочисленные свидетели, дав присягу о том, что говорят правду.
По их словам, повар через пару дней явился к Иващенко с претензией – почему, мол, его не позвали на венчание свидетелем. Затем потребовал, чтобы Ульяна принесла свечу, заметив: «Хочу на тебя посмотреть».
Поскольку в окно ярко светило солнце и надобности в дополнительном освещении не было, девушка заподозрила неладное. И принесла гостю не свечу, а бокал вина. Он выпил и ушел.
Вдруг Ульяне стало очень плохо, у нее начались галлюцинации. Ей казалось, что она присутствует на собственной свадьбе – стала беседовать с воображаемыми гостями. Дальше – больше. Ульяна обнажилась и стала неистово скакать по комнате. Вдруг ей привиделся на подушке огромный червяк. Осмелев, она схватила его и бросила в огонь.
В этот момент раздался голос Иова: «Они не по-моему делают, а я этого не люблю!» – и чары прошли.
Интересно, что ни кувыркание повара в воздухе, ни прочие его странные поступки вовсе не удивили ни портного, ни гостей. Предмет иска – срыв свадебного пиршества.
Материалы этого судебного дела – далеко не единственного такого рода в нашем городе – хранились в архиве Киевского губернского правления, где их и обнаружил в конце XIX века историк Алексей Андриевский.
В мае на санках
А на Черепановой горе ежегодно в мае проходили – ни много, ни мало! – балы сатаны. Инициатором и устроителем этих таинственных мероприятий был студент-медик Киевского университета св. Владимира – поэт-мистик по имени Рудольф.
Далеко не каждый киевлянин мог попасть на столь рискованный бал. Зато весь город наблюдал, как Рудольф развозил приглашения избранным. А делал он это эпатажно – несмотря на жаркий май, ехал по улицам в санях, запряженных лошадкой. Прохожие испуганно крестились.
Вечером у него на Черепановой горе собирались гости. Обстановка в доме была странная и таинственная – вся мебель удалена, оконные рамы высажены.
Наконец, появлялась дама, переодетая в крестьянку – на коромысле несла два ведра водки «для промочения горла».
За ней шествовал сам хозяин в костюме торговца, увешанный с ног до головы бубликами, колбасами и прочими закусками.
Изрядно «промочив горло», гости выпрыгивали через оконные проемы в сад и, рассыпавшись по горе, кутили ночь напролет. В терминологии киевлян – «сатанели».
Оговаривались ли в эту ночь какие-либо границы дозволенного, неизвестно. Однако громкое пение, музыка и резкие выкрики разносились до утра и были слышны далеко.
Судачили, будто Рудольф устраивал также и тайные «черные мессы», обязательным атрибутом которых являлись черные свечи.
При этих словах у многих киевлян стыла кровь в жилах. Ходили зловещие слухи, что такие свечи изготавливались из жира, вытопленного из трупа покойника.
Могилы для этого, конечно, никто не раскапывал, но в ярах за Кирилловской больницей периодически находили трупы бездомных людей с вырезанными жировыми отложениями.
Считалось, что черные свечи требуются злодеям для совершения их мерзких дел.
Если верить слухам, черные мессы на Черепановой горе проходили «под председательством» некоего попа-расстриги и обнаженной «гулящей девки» – а как было в действительности, неизвестно.
О «сатанинских» мероприятиях Рудольфа судачил весь город.
Знал о них, по всей видимости, и Михаил Булгаков – студент того же медицинского факультета Киевского университета. Так что знаменитая сцена «бала сатаны» в романе «Мастер и Маргарита», как знать, результат не только фантазии писателя.