Сто лет назад, как и в наши дни, киевляне с нетерпением ожидали окончания рабочей недели, чтобы, наконец, отвлечься от ежедневной рутины, расслабиться и отдохнуть. Традиционными видами воскресного времяпровождения жителей дореволюционного Киева были поездки на дачу, купание в Днепре, походы в театр или синематограф, прогулки по городским паркам и бульварам и, конечно же, танцы
Танцевали киевляне охотно и много, используя каждую представившуюся возможность, или самостоятельно организовывая танцевальные вечеринки.
До середины последней четверти девятнадцатого века возможность вволю потанцевать на балу, маскараде или танцевальном вечере являлась чуть ли не исключительной прерогативой правящей элиты – дворян и обслуживающей ее тонкой прослойки богатейших купцов и промышленников. Простому же люду милостиво предоставлялась возможность поплясать на ярмарках и народных гуляньях, приуроченных к государственным и православным церковным праздникам.
Фото: княжна Зинаида Николаевна Юсупова. Наряд для костюмированного бала, 1903 г.
«Танцуют все!»
Ситуация в корне изменилось после перехода империи «на рельсы капиталистического развития». Вместе с новыми корпусами заводов, фабрик и мануфактур рос и средний класс. В стране становилось все больше людей, получивших хорошее образование, имеющих более высокие духовные и материальные потребности, чем у низов, но значительно меньшие возможности, чем у представителей верхов. Вместе с развитием промышленности растет спрос на специалистов, что в свою очередь ведет к увеличению количества учащейся в высших и средних -специальных учебных заведениях молодежи. В свободное от учебы и революционной деятельности студентов тоже тянет к активному отдыху и, главное, к общению с противоположным полом. Познакомиться и завязать отношения с прекрасной курсисткой, можно конечно посещая научные, театральные или литературные кружки, или просто прогуливаясь с парой приятелей по парку или бульвару, но гораздо проще сделать это на танцевальной вечеринке.
Подобные же запросы возникают и у трудящейся молодежи: молодых медиков, инженеров, педагогов, приказчиков, мелких государственных чиновников, банковских и конторских служащих. Киев быстро отозвался на нужды своих юных жителей и будущих хозяев. В городе, словно грибы после дождя, вырастают кофейни, ресторанчики и другие развлекательно-питательные заведения, где, даже имея скромные доходы, можно перекусить, выпить чашку кофе, шоколада, бокал вина и потанцевать. В городских парках по вечерам все чаще устраиваются танцевальные вечера, профессиональные союзы и общественные организации также отзываются на нужды молодежи, организовывая журфиксы или литературные вечера, обязательно заканчивающиеся танцами.
Средь шумного бала
«Главной танцевальной площадкой» Киева, несомненно, являлся зал Дворянского собрания. Здесь, приуроченные к торжественным датам и праздникам, обязательно устраивались балы, на которых собирались все сливки киевского общества. Попасть туда могли либо члены дворянского собрания, либо гости, приглашенные по их рекомендации. Организаторы при проведении этих мероприятий, обычно устанавливали небольшую входную плату, большая часть которой, как правило, направлялась на благотворительные цели, а от приглашенных гостей требовалось соблюдение дресс-кода.
Фото: танцевальный вечер в Дворянском собрании
Подобным же образом работала, и вторая по значимости киевская «танцплощадка», в Киевском купеческом собрании.
Фото: костюмированный вечер в купеческом собрании
Примеру старших товарищей следовали и более мелкие организации, вроде профессионального союза дворников и швейцаров или собрания домовладельцев.
Фото: журфикс собрания домовладельцев
Как правило, безраздельным хозяином балов и танцевальных вечеров, организуемых солидными обществами и организациями, являлся вальс, который лишь изредка и неохотно уступал время и место «архаичным и консервативным» мазуркам, полькам, венгеркам и кадрилям. Еще реже звучали на этих вечерах новомодные мелодии, завезенные из столицы мод Парижа, а то и вовсе из-за океана.
Пламенный матчиш — прелестный танец
Аргентинское танго, кекуок, матчиш, весьма популярные в начале двадцатого века попали на киевские танцевальные площадки, совершив перед этим путешествие через тысячи километров. Родились они в Южной Америке, набрались сил и популярности в Северной, а затем, попав в парижские салоны и кафешантаны, были слегка причесаны и прилизаны на европейский манер. Для того, чтобы понять почему эти зажигательные и энергичные танцы не были пущены на светские и полу-светские балы, достаточно отметить, что аргентинское танго, к примеру, запрещалось Папой Римским, придавалось анафеме парижским архиепископом, было под запретом для военных чинов Австро-Венгерской империи и учащихся в системе Министерства просвещения Империи Российской. Матчиш, с его «скандальными, нескромными, движениями, сопровождаемыми сладострастным покачиванием бедрами», так же известный под названием «бразильское танго» подвергался гонениям правительства и церкви даже на своей родине, что же говорить о чопорной Австрии и православно – патриархальной Российской империи.
Фото: бразильское танго. Открытка начала XX века
Тем не менее попав на плодородную киевскую землю заморские танцы быстро прижились и нашли огромное количество поклонников практически во всех слоях киевского общества, исключая, естественно, отцов церкви и наиболее набожных прихожан. Танцевали и играли эту музыку в основном в кабаре «Гранд-отеля», «Шато-де-флер», театре-варьете «Аполло» и других питейных и развлекательных заведениях Киева, итак имеющих среди местных ханжей славу «гнезд порока и разврата».
«Заведи патефона пружину»
Настоящим прорывом, открывшим модным танцам путь в «широкие массы» стало изобретение и широкое распространение патефонов и граммофонов, главным отличием которых являлось наличие большой медной трубы, служащей резонатором и усиливающим звук, извлекаемый иглой со звуковой дорожки крутящейся пластинки. Поначалу баснословно дорогие, в 1912 году как пластинки с записями, так и оборудование для их проигрывания подешевели и стали довольно доступными. К примеру, при распродаже, проводимой торгующим в Киеве торговым домом «Полякин и сыновья», самый дешевый патефон можно было приобрести всего за 5 рублей 75 копеек, при этом в «средней ценовой категории» были аппараты стоимостью в 40-60 рублей, а самый дорогой граммофон отдавали ровно за 105 рублей. Каждая пластинка в зависимости от производителя и популярности нанесенной на ней записи обходилась меломану в 25 – 70 копеек. Самые дорогие стоили в пределах двух – трех рублей.
Фото: карикатура начала века на танцоров «кекуок»
Если для одного студента подобные расходы и могли показаться чрезмерными, то для коллектива единомышленников, объединенных желанием танцевать, приобретение граммофона и периодическое обновление пластинок и иголок к нему, оказалось вполне осуществимым проектом. В свою очередь смогли раскошелиться на музыкальное оборудование и те заведения, которые ранее не могли позволить себе «живую музыку».
Научите меня танцевать, танец – воздух, я должен дышать
Однако, кроме наличия соответственной музыки, подходящего места для танцев и желания, для того чтобы станцевать классический вальс или новомодный матчиш, требовалось научиться это делать. Законы рынка решили эту проблему оперативно. На конвертах с пластинками производители начали печатать инструкции и картинки, рассказывающие о позах и движениях новых модных танцев. Издательствами был налажен выпуск иллюстрированных самоучителей, а владельцы варьете и кабаре стали чаще приглашать на гастроли профессиональных танцоров. В Киеве танцевали и давали частные уроки мастера танца из Парижа, Вены, Северной Америки и даже Бразилии.
Фото: реклама театра – варьете «Аполло»
Нашлись «пророки и в родном отечестве». В начале века в Киеве работало сразу несколько танцевальных классов и школ, преподающих бальные, народные украинские и современные танцы. В скупых газетных объявлениях минимум информации – имена преподавателей да адреса их заведений.
Фото: конкуренты
Имена Бутовецкого, Глоссера, Лапицкого, Лепчевского мало что скажут нашему современнику. Едва заметный след в истории оставила мадам Абрамович-Дембская, главным образом благодаря своей экстравагантности и склонности заводить с учениками легкие романы.
Самым же популярным в Киеве учителем танцев в начале прошлого века был Соломон Исаакович Шкляр, чье имя на слуху даже сейчас. Долгие годы основным источником доходов будущего маэстро было его творчество в роли мужского парикмахера. Клиенты любили мастера не только за качественно постриженные и модно уложенные стрижки, но и за его порой скабрезные, но всегда остроумные шутки. После получаса, проведенного в кресле Соломона Исааковича, заряд хорошего настроения и оптимизма сохранялся еще, как минимум, неделю.
Шкляр, будучи человеком творческим, приводя в порядок шевелюры своих посетителей, невольно замечал, что кроме порядка на голове, неплохо было бы поработать и с осанкой – расправить плечи, поднять подбородок, убрать сутулость, выровнять подбородок. А в задушевных разговорах, ведущихся под щелканье ножниц и скрип бритвенного лезвия, выяснил, что очень многие его клиенты, несмотря на добрый нрав, отсутствие вредных привычек и стабильные доходы – продолжают оставаться холостяками. А все потому, что мужчины просто не знали, где и как можно познакомиться с особами прекрасного пола, подходящими для того чтобы связаться с ними узами Гименея.
В какой-то момент Шкляр отложил в сторону ножницы и расческу, и принял соломоново решение – открыть школу танцев. Не имея специального образования, но обладая врожденным вкусом и прирожденным чутьем, Соломон Исаакович создал лучшее в городе заведение. Он не пытался вбить в головы своих подопечных хореографию, а помогал им узнать и полюбить свое тело, научиться свободно и непринужденно двигаться, и расстаться с комплексами и внутренними «зажимами». И только тогда к обучению подключались помощники мастера, обучая его учеников танцевальным движениям.
Уроки Соломона, сопровождаемыми неизменными шутками и анекдотами, большинство его выпускников пронесли через всю свою жизнь, многие благодаря его стараниям смогли найти свою вторую половину. В годы Первой мировой войны, когда киевлянам стало не до танцев, ученики Шкляра, осевшие в Америке, уговорили своего учителя эмигрировать и купили ему билет на пароход. Те же, что остались на родине, сложили в его честь шуточную песню, пронесшую память о Соломоне Исааковиче Шкляре через века:
«Это школа Соломона Шкляра, Школа бальных танцев, Вам говорят. Две шаги налево, Две шаги направо, Шаг впирод и две назад».