Деятельность Чрезвычайной комиссии в Киеве весной-летом 1919-го, сопровождавшаяся невиданной доселе жестокостью, приводила в ужас не только население бывшей Российской империи, но и весь мир. Подавив едва нарождающееся робкое сопротивление, киевские чекисты стали методично вершить суд и расправу над киевлянами, до сих пор избавленными от ужасов большевизма. Свою кровавую лепту в дело красного террора внесли и так называемые интернациональные части.
«Славный» почин
Начиная с февраля 1919 г. самыми пугающими для киевлян, внушающими ужас и отвращение словами были «чека», «чрезвычайка», «чекисты» и т. п. Часто их произносили шепотом, боясь во всеуслышание «помянуть нечистого». И недаром: эта организация с первых дней своего существования успела «прославиться» – каток «красного террора» заработал в городе с новой силой. Но началось все немного раньше.
Еще накануне, когда Директория готовилась оставить столицу, здесь состоялось заседание подпольного большевистского обкома. Присутствовали А. Бубнов, С. Косиор, Ю. Коцюбинский и другие, в том числе два «спартаковца» из германского солдатского совета.
Один из участников, рабочий-скорняк И. Волков, «предложил организовать… отряд из 10-15 наиболее отважных товарищей с заданием – расстрелять на улицах нескольких… Сечевых стрельцов, а то и кого-нибудь из членов Директории… Но это предложение отвергается… Комитет решил, что организация не встанет на путь индивидуального террора», – вспоминает в 1927 г. бывший председатель киевской ГубЧК П. Дегтяренко.
Но когда власть сменилась – новое руководство развернулось. Оно предпочитало террор массовый. На заседании исполкома 7 февраля была организована Чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией. В состав ее первой коллегии вошли И. Волков, А. Ластовский, Я. Щварцман от большевиков и «боротьбисты» Л. Ковалев и В. Яковлев; председателем стал А. С. Шаповалов. Вскоре состав коллегии изменился: сюда пришли Сорин, Цвибак, Горенштейн, Савчук и Дегтяренко.
Как пишет А. Гольденвейзер, при И. И. Сорине «аппарат только налаживался – реквизировалась мебель, набирался штаб шпиков и других сотрудников, оборудовались необходимые помещения. Сорин был человек недисциплинированный и не подчинялся распоряжениям и декретам. Говорили, что он брал взятки. В конце концов, его убрали… На смену Сорину в киевскую ГубЧК был назначен некто Дегтяренко».
Киевские сёстры милосердия так характеризовали его: «Каждый комендант, как и каждое отделение ЧК, имел свою репутацию. Хуже всего считалось попасть в ГубЧК. Одно время там был председателем Сорин…
Сорин любил хвастать тем, что он будто бы участвовал в расстреле Государыни. Человек он был безграничной наглости и цинизма. При нем в ГубЧК. шли непрерывные оргии».
Первый дом – комом
Вначале чекисты разместились в особняке барона Штейнгеля по ул. Б. Подвальной, 10 (сейчас ул. Ярославов Вал). Но он оказался «несчастливым»: «Пока шла реорганизация коллегии – аппарат бездействовал. В то же время контрреволюция начала активную работу с целью помешать организации ЧК. С этой целью контрреволюционеры вступили добровольцами в… красные части, стараясь направить их на «чрезвычайку» с тем, чтобы разгромить ее».
А вот оценка того самого контрреволюционера – белого агента Ю. К. Рапопорта, жившего рядом: «В начале Большой Подвальной есть грязные, мрачные номера «Версаль»; напротив них – двухэтажный, старинный дом барона Штейнгеля; за домом сад, круто спускающийся по обрыву.
В «Версали» поставили у дверей пулеметы, устроили тюрьму. В саду у Штейнгеля, над обрывом, расстреливали по ночам…
Как-то среди бела дня на улице крик, свист, улюлюканье, топот, хлопанье быстро закрываемых дверей. Я вниз – не выпускают. Строго велено запереть все двери. Кто будет на улице – застрелят.
И правда – на улице уже ни души, кроме китайцев. Захлебываясь, смешно вскидывая ногами, с винтовками наперевес, мчатся по Подвальной китайцы. Это кто-то из ЧК сбежал. Через час китайцы, понурые, возвращаются. Не нашли».
Скорее всего, этот эпизод относится к побегу из ЧК штабс-капитана Уточкина. Он был убит погоней здесь же, на ул. Б. Подвальной, рядом с особняком барона Шилинга. И это послужило поводом к «большой бузе». Среди красноармейцев распространился слух: чекисты хватают наших и бросают их в подвалы! Чекисты расстреливают невинных людей!
К особняку Штейнгеля стали сходиться группы вооруженных людей – поднялся 5-й «Дьявольский Конный имени товарища Троцкого» полк, к которому примкнули красноармейцы других частей. В толпе живо обсуждали бесчинства ЧК, а затем попытались взять здание штурмом. Чекисты организовали оборону и стали тянуть время. «Начались переговоры. Мы… выставили на балкон одного члена коллегии, открыли митинг. В то же время сообщили по телефону начальнику гарнизона… И вот со стороны Золотоворотского сада появились курсанты военной школы с винтовками…
– Сложить оружие! – отдал команду Беленкевич… Большинство моментально выполнило команду. Полк был расформирован, а контрреволюционеры… – расстреляны», – вспоминал П. Дегтяренко.
Следующее выступление недовольных красноармейцев, по его словам, удалось предотвратить – 9-й Советский полк разоружили накануне.
Эти события и вообще неудобство пребывания на ул. Б. Подвальной вынудили руководство поставить вопрос о другом помещении. Но до переезда на новое место чекистов ждало еще одно испытание. Им предстояло выдержать настоящий бой в районе Батыевой горы.
Еще 6 февраля в одном из первых приказов Н. Щорса самочинные аресты, обыски и реквизиции запрещались. Об этом же говорил председатель ЧК Шаповалов: «Мы неоднократно сталкивались с фактами нарушения наших приказов. Все эти обыски и аресты были результатом превышения власти отдельными воинскими частями и их начальниками».
С группой таких «превышающих» и сражались чекисты. В прессе инцидент стыдливо назван рядовой облавой: «21.02 милицией была проведена облава на преступный элемент… Были задержаны известные грабители: Зотов, Мациев, Фролов, Ситин, Миткевич, Дарлашенко, Модин. Вся эта шайка, во главе которой стоял Михайлов, организовала свой штаб ЧК и по подложным удостоверениям стала проводить расстрелы и грабежи», – сообщает газета «Коммунар».
На самом деле это была операция армейского масштаба. Как отмечает очевидец: «беглый каторжник, служивший в чрезвычайке, отделился от товарищей и устроил на Батыевой горе свою частную чрезвычайку… После многодневной плодотворной деятельности (очень почтенной: он только грабил, но почти не убивал, в отличие от своих официальных товарищей) был он разгромлен отрядом китайцев с броневиками». Пленных не было.
Интернационализм… за деньги
Постоянно упоминаемые в мемуарах красноармейцы-китайцы стали в то время обычным явлением. «В гробовой тишине пересекает Крещатик странная процессия. Пятьдесят китайцев, тесным кольцом: впереди, по сторонам, сзади. Винтовки наизготовку. А внутри кольца – человек двести. Так, как их взяли из дому: кто в пальто, кто без шапки; в руках узелки. Это переводят арестованных из ЧК в Лукьяновскую тюрьму».
В рядах Красной армии и в разных советских органах тогда было очень много иностранцев. Латыши М. И. Лацис и Я. Х. Петерс, адъютант Н. Щорса поляк К. Ф. Квятек и другие. Китайцев было больше, они были заметнее, а главное – они оставили незабываемый кровавый след в истории Киева.
Идейным интернационализмом, правда, здесь и не пахло.
Китайцы как дешевая рабочая сила появились на предприятиях Украины около 1910-х. Трудолюбивых, неприхотливых в быту, готовых выполнять работу за сущие гроши, их охотно нанимали хозяева, часто сразу большими группами. Именно среди них большевистское руководство и вербовало бойцов в Красную армию.
Конечно же, ни о каких коммунистических убеждениях этих неграмотных, часто не знающих языка людей не могло быть и речи. Все решали деньги. Так, в средине марта 1919 г. «Киевский коммунист» публиковал объявления о наборе в особый рабочий полк при ГубЧК (ул. Елизаветинская, 7) – с содержанием в 300 руб. в месяц.
Такие суммы, не очень большие по местным меркам, казалась китайским рабочим баснословными – и они охотно шли к большевикам. В 1919 г. на Киевщине действовали батальон Лю Шао-Лю, интернациональные отряды Ли Сю-ляна (Ли Шу-ана), Чжао Шао-тина, Джан Фу и другие. Сотни их служили в ЧК и частях особого назначения (ЧОН).
«Китайские товарищи оказывали большую помощь ВЧК… На местах, где существовали китайские коммунистические секции, работали представители специальной комиссии для помощи ВЧК, входящие, в местные органы губернских чрезвычайных комиссий», – писали позже советские историки.
Работу эту многие киевляне прочувствовали на себе – «китайская чрезвычайка» ассоциировалась у них с самым жутким красным террором: арестами, реквизициями, обысками, расстрелами. Ли Сю-Ляном пугали детей. О жестокости китайской и латышской охраны в тюрьмах вспоминают сестры милосердия. Лишь красноармейцы с Кубани, по их словам, проявляли сочувствие к заключенным.
Но все это происходило уже на новом месте: киевская ЧК нашла себе более подходящее помещение на ул. Институтской, 40, в бывшей резиденции гетмана. И это был не единственный страшный адрес в Киеве.
На новом месте, с новыми силами
«ЧК переехала в Липки – спокойный, тенистый квартал, где в просторных особняках испокон веку жила губернская аристократия.
Там ЧК расцвела. Главная – ВУЧК. (Всеукраинская)…, а от нее пошли во все стороны пышные побеги – губернская, уездная, всяческие отделы и управления…
Это не был залихватский, разбойный набег, как год назад, при Муравьеве… Не было в этом и трусливой, отчаянной злобы, как в Петербурге при Урицком. Душегубство шло спокойное, размеренное… Как на скотобойне – сегодня подвоз был больше, завтра меньше, но без работы никогда не оставались», – вспоминает Ю. К. Рапопорт.
Работа эта была страшная, отмечают в докладе для Красного Креста в Женеве киевские сестры милосердия: «Всеукраинская Чрезвычайная Комиссия… заняла на углу Елизаветинской и Екатерининской большой особняк Попова. В нем был подвал, где происходили убийства… Крики и стоны убиваемых были слышны не только в местах заключения, но и в зале, где заседали следователи, разносились по всему дому Попова. Вокруг ВУЧК. целый квартал был занят разными отделами советской инквизиции. Через дорогу, в Липском переулке, жили наиболее важные комиссары. В этом доме происходили оргии, сплетавшиеся с убийством и кровью. По другую сторону улицы помешалась комендатура, во дворе которой один дом был отведен под заключенных. Против этого дома во дворе иногда производились расстрелы. Туда приводили и заключенных с Елизаветинской улицы, где в так называемом особом отделе сидели, главным образом, арестованные за политические преступления».
Возглавил ВУЧК известный большевистский функционер М. И. Лацис. Вот как его характеризует А. Гольденвейзер: «Лацис не был взяточником, он не был атаманом разбойничьей шайки, он не был одураченным идеалистом. Он был настоящий организатор и глава своего специфического ведомства. При нем чрезвычайка разрослась и обогатилась целым рядом вспомогательных учреждений – особым корпусом войск, клубом, кинематографом, больницей. Он редактировал и специальный печатный орган ЧК, который назывался «Красный меч»… Впоследствии, на досуге, Лацис издал целую книжку о деятельности чрезвычайки… В этой книжке со статистическими данными и даже диаграммами изображается вся деятельность чрезвычайки, число расстрелов, распределение их по годам и месяцам, по полу, возрасту и сословию жертв… Лацис… с феноменальным цинизмом, выступал публицистом, теоретиком, а иногда и фельетонистом заплечного мастерства».
При Дегтяренко, Лацисе и многих других «специалистах» киевские отделы ЧК постепенно стали превращаться в бездушную и жестокую машину подавления и уничтожения, о свирепости которой ходили легенды. Но почему же этот эксперимент по запугиванию населения советская власть решила провести на киевлянах?
Ю. К. Рапопорт отмечает: «Киев был чуть ли не самым «правым» городом в России… Киев не был еще подточен… голодом. В пестрых кирпичных домах при всех режимах семьи жили так же, как прежде, или старались так же жить и только крепче цеплялись за старые привычки… Поэтому Киев решено было почистить».
И эта чистка – планомерно, методично, не торопясь – неизменно продолжалась. Красная охранка каждый месяц подбрасывала запуганным киевлянам «сюрприз» за «сюрпризом». Правда, в апреле 1919-го поволноваться пришлось и самим чекистам.