Коротенькая газетная заметка, опубликованная 1 января 1898 года: «Киевским полицмейстером назначен подполковник В.И. Цихоцкий», большого ажиотажа среди полицейских чинов и прочих киевских обывателей не вызвала. И совершенно напрасно. В пору было бить тревогу – «к нам едет новый полицмейстер»
Для молодого, сорокалетнего подполковника Вячеслава Ивановича Цихоцкого назначение на должность главного полицейского в Киев было большой удачей. Для своего восхождения по карьерной лестнице Цихоцкий выбрал военную службу, но за десять лет службы дослужился лишь до звания штабс-капитана. Сменить армейскую шинель на полицейский мундир Вячеслава Ивановича, очевидно, надоумил его товарищ по турецкой компании Сергей Эрастович Зволянский, служивший в ту пору чиновником в Департаменте полиции.
Вячеслав Цихоцкий
В августе 1897 года Зволянский становится директором департамента полиции, а его протеже – Цихоцкий через несколько месяцев назначается полицмейстером Киева. 10 января 1898 года новый полицмейстер прибыл по месту службы и «тихе життя» киевской городской полиции закончилось.
Тронная речь
Первый приказ по полиции, изданный новым руководителем, пожалуй, актуален и по сей день: «Назначение полиции охранять порядок, общественное спокойствие, личность и собственность жителей. Для выполнения столь почетной и трудной задачи, чины вверенной мне полиции, своим примерным поведением, вежливым и терпеливым отношением к населению, честным и безупречным исполнением своих служебных обязанностей и строго законным образом действий должны заслужить доверие населения города Киева. Господа приставы должны быть примером своим подначальным и внушить им, что в полиции могут служить только люди честные, трезвые, преданные чести и присяге. Людям нетрезвым, безнравственным, порочным, грубым и ленивым нет и не может быть места в полиции. От чинов полиции, требуется напряжение умственных и физических сил, поэтому люди старые, расслабленные не в состоянии нести службу усердно. Таким, хотя и честным труженикам, нужно искать род службы спокойнее. Обращаясь ко всем подведомственным мне чинам, кто из них находит в себе достаточно нравственных и физических сил, оказать мне дружное содействие и принять меры, чтобы в городе был водворен порядок и чтобы жители Киева могли жить спокойно, зная, что их честь, спокойствие, личную и имущественную безопасность охраняет полиция».
Порядка нет
Первые впечатления от города стали для Цихоцкого настолько яркими и неизгладимыми, что он не удержался и поделился ими с горожанами на страницах газеты «Киевлянин»: «При проезде по городу замечено полное отсутствие на улицах классных чинов и околоточных надзирателей. Неправильность езды ломовых извозчиков: едут серединой улиц, без перерывов, причем кучера не управляют лошадьми, а идут в стороне, курят трубки и сходятся вместе. На многих улицах нет никакого проезда. Городовые стоят невнимательно, не направляют езды, и не исправляют ошибок. Заметив меня, бросаются навстречу и начинают суетиться. Легковые извозчики едут левой стороной в рваном и грязном платье, номера на дрожках стерты, во время езды курят и не окликают публику на поворотах. На тротуарах много нищих и разносчиков. Во многих местах размыта мостовая, образовались провалы, над ними нет рогаток. На рынках и базарах грязь и разгуливают свиньи. Тротуары грязны, покрыты бумажками и мусором».
Реформы местного масштаба
В первую очередь новый полицмейстер принялся приводить в порядок постовую службу. Он отлично понимал, что существующий 12-часовой режим несения службы отрицательно влияет на ее качество. Простоять на посту столько времени, оставаясь бодрым и свежим было просто невозможно. Поэтому с 25 января вводился новый, в четыре смены, график работы постовых. Первая смена городовых заступала на службу в 6 часов утра, а затем каждые 6 часов сменялась.
Если ранее городовые отправлялись на свой пост прямо из дома, то теперь они должны были явиться на развод в полицейский участок. Здесь пристав, его помощник, а в их отсутствие дежурный околоточный надзиратель должны были тщательно осмотреть каждую смену, проверить правильно и однообразно ли они одеты, «внушить им их обязанности общие и по каждому посту отдельно, прочесть отданные мною приказы и телеграммы и дать указания об уборке и чистке улиц».
Свою работу подполковник Цихоцкий построил следующим образом. Словно Харун ар-Рашид он днем или среди ночи отправлялся на прогулку по киевским улицам, тщательно выискивая всевозможные нарушения законов и обязательных постановлений. На следующий день он уединялся в своем служебном кабинете и на свет рождался очередной «приказ по полиции Киева», который не только доводился до всех чинов полиции, но и обязательно публиковался в ежедневных городских газетах.
Права и обязанности
С каждой такой прогулкой Вячеслава Ивановича функциональные обязанности городовых и надзирателей увеличивались на один-два пункта, а среди городских обывателей появилась привычка биться об заклад – до каких аспектов городской жизни полицмейстер доберется в следующий раз. Причем приказы эти не имели никакой системы и могли возвращаться к одной проблеме по нескольку раз. Всего за две недели в приказах полицмейстера были выдвинуты десятки указаний для городовых и приставов. Вот их далеко не полный перечень:
– расходиться на посты командами, стройно, в ногу и по мере приближения к постам отделяться и заступать на посты;
– заступив на пост, никуда не отлучаться, не отвлекаться разговорами с дворниками, прислугой и своими знакомыми;
– как днем, так и ночью стоять и ходить посреди улицы, чтобы быть отовсюду видным и самому все видеть и за всем следить;
– сменившимся с постов являться в управление участка, доложить обо всех происшествиях и только после этого отправляться отдыхать в казармы;
– вести наблюдение за ломовыми извозчиками, требовать, чтобы подводы ехали максимально близко к тротуару, а кучера шли возле своих телег;
– извозчиков, дозволяющих себе жестокое отношение с лошадьми направлять в участки для составления протоколов;
– оказывать полное содействие членам общества покровительства животным;
– в предупреждении несчастных случаев чинам полиции переводить через улицы детей, больных, старых и дам и останавливать езду для прохождения публики;
– следить за тем, чтобы дворовых собак не выпускали со двора без намордников, за исключением собак, выводимых на цепочке. Оказавшиеся на улицах и площадях собаки без намордника, признаются бродячими и подлежат уничтожению;
– с рогатым скотом, бродящим по улицам, поступать согласно правил о пригульном скоте, а свиньи и козлы, за которых хозяева не явятся в течение трех дней, подлежат забою с дальнейшей передачей туш в богадельни и тюрьмы;
– следить за ремонтом тротуаров и мостовых;
– следить за тем, чтобы улицы в течение дня дворниками не мелись, а мусор и навоз совками и лопатами подбирался и уносился в мусорные ямы;
– принимать энергичные меры к искоренению нищенства, для чего посылать переодетых околоточных и городовых задерживать их;
– не допускать занятия тротуаров разносчиками мелкого торга;
– не допускать хождение по тротуару мастеровых и рабочих с корзинами, ящиками, досками, прутьями, оглоблями и разным инструментом, всех с такими ношами удалять на мостовую. В случае сопротивления или брани доставлять в участки, о чем составлять протоколы:
– не допускать детям до 10 лет входить в лотереи-аллегри, народные чтения и беседы.
Кроме того, полицейские чины были обязаны следить за инфекционными больными, порядком прописки жильцов в домовых книгах, вывесками на магазинах и ресторанах, адресными табличками, внешним видом извозчиков и местами их стоянок, пожарной безопасностью в местах массового отдыха горожан, контролировать режим работы торговых точек в праздничные и выходные дни.
Коснулись вводимые полицмейстером ограничения и его подчиненных, которым он «безусловно, запретил в качестве публики посещать театры, увеселительные заведения, общественные собрания и балы, а также времяпровождение в кабинетах и биллиардных».
Кнутом и пряником
Полицейские, которые не до конца восприняли серьезность намерений своего начальника, рано или поздно попадали под его горячую руку и несли заслуженное наказание.
Городовой Старокиевского участка Бабышкин, знак № 195, за то, что ночью ушел с поста на Фундуклеевской и был найден полицмейстером «в дверях портерной на означенной улице, беседующим с портерщиком» был подвергнут аресту на 7 суток. Приказ о случившемся был доведен до всего личного состава с предупреждением, что при подобных проступках лица, в них замеченные, будут исключаться со службы, без права восстановления впредь.
Городовой Старокиевского участка Аким Гунченко, знак № 194, за невежливые ответы господину Шульц-Маро был оштрафован на 1 рубль.
Городовые Старокиевского участка Авраам Бараненко, Спиридон Довгич и Наум Вовк «за допущение торговцев на разнос останавливаться на тротуарах и производить с корзин продажу фруктов» наказаны внеочередным выставлением на посты.
Околоточный надзиратель Подольского участка Степан Шимахин уволен «за несоответствующее в служебном отношении поведение», без права на повторное принятие.
Гораздо реже, чем наказания, имели место поощрения «особо отличившихся»: «Назначаю в награду городовым Дворцового участка Романюку и Орловскому, по 2 рубля, за внимательное несение постовой службы, выразившейся в уничтожении бешеной собаки на Институтской улице».
Ноу-хау
Среди «творческого наследия» подполковника Цихоцкого нашлось место и для совершенно уникальных решений. Среди них можно отметить такие, как запрет торговцам в мясных лавках вешать свою верхнюю одежду на крюки для мясных туш или запрещение актерам киевских театров выходить на бис более 3 раз.
Но самым интересным, на мой взгляд, приказом Вячеслава Ивановича стал приказ, касающийся самых непримиримых врагов полицмейстера и неисправимых нарушителей городского правопорядка – «легковые извозчики одеты часто в рваное и грязное платье, сами экипажи поломаны, фартуки, полости и сидения вымазаны сажей или дегтем и пачкают платье седоков. Кроме того, извозчики грубы, нахальны и не соблюдают таксы, едут неправильной левой стороной и курят во время езды». Ввиду этого полицмейстер потребовал от своих подчиненных «ежедневно задерживать неисправных извозчиков, доставлять их в участки и составлять протоколы, оставляя в качестве вещественного доказательства неисправные части как выезда, так и одежды».
Любопытно, выполнялись ли чинами киевской полиции с должным тщанием требования старшего начальника в части изъятия и приобщения к протоколу грязных или рваных портков нерадивых извозчиков….
Ну и конечно, образцом публичности, или как сейчас модно говорить «прозрачности» в деятельности полицмейстера, стало его обращение через газеты к чинам сыскной полиции с требованием обратить особое внимание на тот или иной криминогенный район Киева. Такие публикации им, вероятно, в практической деятельности очень помогали. А преступники? Надо полагать, что они, в отличие от сыскарей, все поголовно были безграмотны и газету «Киевлянин» не читали.