«Слава, пойми: ночные клубы — это наркотики и проститутки», — сказали родители, когда узнали, что я работаю танцором go-go. Так оно и есть. Но ведь главное — кто ты. Если человек хочет что-то попробовать, он это сделает
За ночь мог заработать сто долларов, работал в две-три смены с одним выходным в неделю. В начале 2000-х это были очень большие деньги
Топовых пиджеев (аниматоров танцпола. – «Большой Киев») было не так много, все знали друг друга. Накануне мы между собой созванивались и обсуждали графики, чтобы без накладок. Арт-директора еще никак не могли понять, почему все так идеально складывается.
С десяти вечера до четырех утра — таким был мой привычный график. Потом ехал в другой клуб на afterparty, оттуда еще куда-то. Везде танцевал, веселился. Час дня: люди с детками и собачками гуляют, а ты только выходишь из заведения. Доползаешь до такси – и домой, хоть немного поспать до следующей работы. При этом в жизни ни разу на работу не проспал.
Работал в самых известных клубах, даже был признан лучшим танцором go-go Украины. Но как бы ты ни выглядел, тридцатипятилетним пиджеем быть нельзя.
Вячеслав Богданцев, хореограф-постановщик Freak Ballet
На танцы попал на первом курсе, будучи студентом издательско-полиграфического факультета КПИ. Ни дня, конечно, по специальности не работал. Диплом заламинировал и подарил родителям, как и золотую школьную медаль. Им было важно, чтобы я хорошо учился, а не занимался глупостями вроде танцев.
В первую свою школу танцев, студию «Тодес», ездил на трамвае. Всех остальных привозили на Range Rover. Занятия там стоили 110 долларов в месяц. А вот на кастинг к Диме Коляденко, в один из самых известных балетов Украины, я уже приехал на своей машине. Кроме автомобиля, имелся загар из солярия и модная стрижка. Если не я, то кто спасет танцевальный мир в этой стране? У меня была потрясающая вера в себя. А сейчас понимаю, что почти ничего не умел. Но меня взяли.
Двенадцать часов в день — примерно столько я проводил перед зеркалом в зале. Чтобы научиться танцевать, нужно просто танцевать. А если не получается – танцевать еще больше, до синяков и мозолей. В свободное от занятий время я смотрел видеоролики, клипы и фильмы, опять-таки про танцы.
Десять лет назад мальчики в блестках, макияже и трусах с пайетками шокировали. Именно поэтому свой коллектив я назвал Freak Ballet. Мы были экстравагантны, но ребятам, которые приходили в балет, давалось это непросто. Перед кастингом я даже начал присылать фото сценического образа. А потом сам проводил курсы макияжа.
Все решила одна встреча. Мой приятель занимался цветочным бизнесом и как-то пришел весь в блестках — накануне декорировал букеты. «Блестки!» — загорелся я.
Не знаю, как на цветах, а на теле лучше всего блестки держатся, если сначала намазаться гелем для волос, а сверху еще и лаком закрепить. Тело мерзко-липкое становится, но на какие только жертвы не идут танцоры, чтобы было красиво.
Утром после концерта просыпаешься и по блестящим следам отслеживаешь траекторию своего перемещения по квартире накануне. И даже твоя кошка как елочная игрушка.
Работники отелей наш балет ненавидят. После нас блестит все: от унитаза до стен. Они всегда недоумевают, что это за блесточная оргия была.
Собрать вещи на концерт — это полдня работы и гора чемоданов. В мою комнату лучше не заходить: костюмы всего коллектива держу дома. Есть какие-то вещи, которые пора бы выкинуть, но вдруг именно эта фиолетовая шубка завтра понадобится?
Не забуду дорогие плащи, на которые мы долго и бережно клеили аппликации со стразами. А потом один танцор постирал свой плащ в машинке, и все — нет номера. С тех пор я сам слежу за состоянием костюмов.
За «проколы» стараюсь на танцоров не кричать. Если эта бездарь тебе так не нравится, то выгони и возьми другую — более послушную бездарь. Сейчас со мной работают только те, кто сам этого хочет. И только те, кого я считаю талантливыми. К этому пришел не сразу, ведь свой балет я создавал в двадцать четыре.
Мне казалось, что достаточно набрать танцоров, найти зал и составить программу. Но нет! Главное — найти работу и удержать коллектив. В этом году отпраздновали девятилетие. На сцене находилось пять человек, средний возраст — тридцать лет. И это было гораздо круче, чем когда нам было по двадцать. Опыт и харизма, оказалось, важнее.
Маленькая скользкая сцена, зрители в метре, воду не принесли — сколько раньше было истерик по поводу неподходящих условий для работы. На гастролях в Китае даже до драк доходило. Китай вообще очень специфический. И к нам отношение было разное: то ты суперзвезда, то третий сорт. В Гуанчжоу, например, афиши балета были на все здание! Я чувствовал себя Мадонной.
Сложно приходилось нашим девочкам-вегетарианкам. Они там целые сценки разыгрывали, чтобы объяснить, что мяса не надо. А я даже жареных кузнечиков и тараканов пробовал. Мерзко — не то слово.
Из Донецкой и Луганской областей все выехали в Китай. Они соглашались на любые деньги и работу, потому что это был вопрос выживания. Соответственно, для всех остальных цены упали. Сейчас в Поднебесной белых танцоров не счесть: это уже не эксклюзив.
Вокруг много лицемерия. «Меня зовут Александр Ягольник, обо мне все давно забыли, но я стал патриотом и осуждаю Ани Лорак». Давно ли они все такие патриоты? Все ездят в Москву. Не все просто за своими наградами на сцену выходят. Некоторые посылают директора, а сами в зале тихонько сидят. Так кто из них честнее?
В России были мои самые яркие гастроли. С Оксаной Билозир отправились в город Сургут Ханты-Мансийского округа. Местность — как в кино показывают. Бескрайние снега. У нас по два концерта в день — в двух разных городах. А между городами там больше четырехсот километров. Разве что медведей не видел.
В клубах, не на сцене, давно не танцую: говорю, что не умею. Хотя и сейчас могу поменять три клуба за ночь, однако, в шесть утра уже дома. Впереди — сон и многочасовые репетиции.