Слухи о том, что Наполеон собирается взять Киев, поползли по городу задолго до того, как его непобедимая армия вторглась в Российскую империю. Именно действиями французских диверсантов киевляне объясняли возникновение грандиозного пожара на Подоле утром 9 июля 1811 года. Сразу же нашлось множество знатоков вопроса. Одни авторитетно утверждали, что пожар вспыхнул в узкой улочке возле Житнего рынка. Другие возражали: нет, первым загорелся дом плотника на Спасской улице
Третьи были убеждены, что пламя сначала взвилось над Константиновской. Тогдашний Подол – почти весь деревянный. 9 июля стояла невыносимая жара и дул сильный ветер. Поэтому огонь мгновенно перебрасывался от одной усадьбы к другой. За три часа весь район превратился, по словам очевидца, в «огненное море». Пылали деревянные домишки, деревянные заборы, деревянные тротуары, даже сады. «Ночью зарево можно было видеть за 100 верст», – утверждал директор Киевской гимназии Мишковский. Подольский пожар по масштабу разрушений он назвал «первым со времен Батыя».
Жители Подола, не успевшие спастись, с воплями метались по улицам, пытаясь вырваться из огня. Но, со всех сторон окруженные пламенем, сгорали заживо. Множество людей погибли в погребах и церквях, где прятались от огня. Несколько монахинь, нашедших убежище в большой церкви Флоровского монастыря, задохнулись от дыма. Обгоревшие каменные церкви Подола остались без куполов. Из них валил густой дым – храмы были завалены всякого рода домашним скарбом, который многие подоляне успели снесли туда, спасая от пожара.
Мародеры и голодающие погорельцы
На Подол, охваченный огнем, рванули мародеры. Бросились в еще уцелевшие погреба и кладовки, сбивали замки. Выносили оттуда варенья в банках, бутыли с «градусными» напитками, посуду. Грузили добычу на тележки. Многие подоляне вернулись, чтобы защитить свои пожитки. Начались кровавые драки.
От всего Подола уцелели лишь немногие каменные дома – купца Назария Сухоты, войта Георгия Рыбальского и еще нескольких зажиточных горожан, а также каменные церкви. «Июля 10-го дня Киево-Подол представлял уже смрадные, горящие или дымящиеся развалины, – вспоминал историк Николай Закревский, свидетель пожара. – Улиц нельзя было распознать, а тлеющие бревна и вещи в ямах и погребах, засыпанных землей и золой, делали опасной всякую попытку ходить по пожарищу».
Погорельцы поселились на Оболони в наскоро построенных шалашах из веток и листьев. Монахов Братского монастыря приютил Софийский монастырь. Монахинь Флоровской обители, расположенной около Житнего рынка, разместили в Николаевском монастыре на Печерске – монахи оттуда временно перешли в Лавру.
Когда опасность миновала, подолянам разрешили вернуться на свои пепелища и строить новое жилье. Главным бичом погорельцев был голод. «Весьма многие из жителей едва могли находить пропитание», – свидетельствовал Закревский. По улицам пустили военные фуры, с которых бесплатно раздавали хлеб. Правительство и частные меценаты выслали пострадавшим «подъемные» на строительство жилья. Однако значительная часть этих денег осела в карманах городских чиновников
Версия покушения на военные объекты
Только ли ветер и сухая погода привели к уничтожению большого ремесленно-торгового района? Жители Подола в это не верили. Ведь специальные команды для гашения огня существовали в городе уже 400 лет – с XV века. Центральный пункт наблюдения пожарных находился на Контрактовой площади – на высокой башне городской ратуши. Оттуда Подол, большей частью одноэтажный, просматривался как на ладони. Случалось, огонь охватывал то или иное здание. Однако пожарные, дежурившие круглосуточно, всякий раз оперативно его гасили.
Киев был одним из первых в Российской империи городов, где для тушения пожаров начали применять спецтехнику. Осенью 1784 года на деньги, собранные ремесленными цехами, городские власти централизованно закупили противопожарные средства: три специальные трубы, 39 бочек, 47 багров. Но в 1811 году все это не помогло.
Николай Закревский утром 9 июля находился на Подоле. Он утверждал: люди «увидели страшный огонь в четырех или пяти противоположных концах города». Умышленный поджог? Не иначе. По Киеву пошли гулять слухи, что все это устроили французские шпионы «посредством зажженного трута, скоропалительных свечей и других удобно возгорающихся веществ».
Собственно, подозрительные поджоги случались в городе и раньше. «В продолжении двух месяцев в Киеве было всех вообще зажигательств около двадцати», – отметил в дневнике магистратский лавник (заседатель) Миславский. Причем неизвестные поджигатели покушались почему-то именно на военные объекты: на Печерске сгорели склады военной аптеки, на Кудрявце – приспособленный под госпиталь митрополичий загородный дом. Дважды гасили флигель Царского дворца, в котором жил генерал-губернатор.
Киевляне не сомневались, что город просто кишит агентами Наполеона, пытающимися спалить его. Зачем? А затем, чтобы в случае войны французы смогли взять Киев голыми руками. Об этом вслух судачили на базарах и в лавках.
«Готовит молнии для поджога…»
Слухи об иностранных шпионах-поджигателях отметил в своих записках адъютант киевского генерал-губернатора Федор Глинка, путешествовавший по Украине летом 1811 года: «Не только Киев, сгорает Бердичев и Житомир, горит Волынь и Малороссия. Тут, в Киеве, вспыхивает множество домов, еще недостроенных: горят те, где в печах совсем не разводят огонь; и такие дома охватывает огонь, в которых и вовсе нет печей. Все это дает основания для разнообразных толков и сомнений. Допускают, что есть поджигатели, что они составляют особого рода секту или тайное общество, что выпущены они из Польши, из герцогства Варшавского, где наперсник Наполеона, злобный Даву, готовит молнии для поджога священных градов России».
Чтобы положить конец слухам, сеявшим панику, из Петербурга в Киев прислали следователя. Задание – выяснить и дать официальное объяснение причин пожара. Он провел серию допросов. И вытянул из 15-летнего Василия Авдиевского признание, будто 9 июля он игрался самодельной петардой, сделанной из гусиного пера и пороха. «В то время, когда отец и мать спали, – отрапортовал следователь министру полиции, – начинил перо порохом, зажег оное, которое бросил в бывшую у нужного места солому, и в то время, когда оная начала уже гореть, он, испугавшись, ушел со двора».
Киевляне скептически отнеслись к такому объяснению. Потому что многие сами видели: огонь одновременно вспыхнул в разных концах Подола. И когда в июне 1812 года Наполеон пошел войной на Россию, горожане ничуть не удивились.
Зато они удивились, когда французский император не стал брать Киев голыми руками. То ли изменил свои планы, то ли изначально не собирался захватывать наш город. Его армия, оставив в стороне Украину, двинулась через Белоруссию и Смоленщину прямиком на Москву.