Если повода для пьянки нет, то его нужно придумать. Так, очевидно, рассуждали светлые головы, придумавшие новый всенародный праздник – День рождения русской водки. Мог ли представить Дмитрий Иванович Менделеев, что благодарные потомки, таким образом, станут отмечать защиту его докторской диссертации «О соединении спирта с водою», состоявшейся 31 января 1865 года.
В своем труде Менделеев ставил перед собой чисто метрологические задачи и в качестве алкогольных напитков изучаемые растворы не рассматривал. Собственно и сам термин «водка» окончательно закрепился за 40-процентным водным раствором спирта в самом конце XIX – начале XX века, а до того именовался в народе, казенных документах и бумагах производителей как «горячее, белое, хлебное, простое, столовое, казенное» вино.
Поднимая с колен
Если звезды зажигают, значит это кому-то надо. На рубеже нынешнего и прошлого веков российская вино-водочная индустрия под давлением ворвавшихся на внутренний рынок иностранных производителей начала терять колоссальные убытки. Срочно понадобилось восстановить былое величие русской водки, поднять ее с колен, подперев духовно-историческими скрепами. Всего лишь несколько дат: 1998 год – в городке Углич Ярославской области состоялось открытие муниципального музея истории русской водки. В 2001 году подобный музей открывается в Санкт-Петербурге. В 2003-м открылся такой же в Смоленске. В 2006 году экспозиция Петербургского музея русской водки перебирается в Москву на Измайловское шоссе. В 2008 году в северной столице после реконструкции открывается обновленная экспозиция «Музей русской водки». В 2001 же году начали отмечать День рождения русской водки, а на фоне этого информационного повода сетевые ресурсы заполнялись историко-аналитическими статьями под общим девизом «Только водка из России — настоящая русская водка».
Живая вода
Оказывается, хоть и считается, что родилась русская водка в 1865 году трудами Дмитрия Ивановича Менделеева, но на самом деле имеет она пятисотлетнюю историю. Первое пришествие крепкого алкогольного напитка, полученного перегоном перебродившего виноградного сока, на землю русскую состоялось в 1386 году. Заморский напиток презентовали Дмитрию Донскому генуэзские купцы. Споить туземного князя огненной водой иноземным гостям не удалось. Дмитрий, избалованный медами 30-летней и более выдержки, к виноградному спирту отнесся с прохладой.
Спустя почти полвека, уже в правление Василия Темного, великокняжескому двору снова была предложена высокоградусная aquavitae, представленная как лекарство от множества болезней. С подагрой и пневмонией «живая вода», конечно, справиться не могла, но от хандры избавиться помогала. Единственное неудобство было вызвано тем, что горячительный напиток оказался через чур крепок, и его приходилось разбавлять ключевой водой. Напиток пришелся ко двору, но завозить его боярам показалось делом муторным и долгим, посему в скором времени, не мудрствуя лукаво, вместо импорта готовой продукции было решено приобрести технологию. Осваивать ее поручили самому образованному на тот период народу – монахам столичных монастырей. Вскоре веселый дымок свежесрубленных винокурен стал на московских улицах обыден и приличен.
Для получения самого любимого и традиционного из славянских напитков «ставленого меда» требовалось очень много меда и еще больше времени – от 15 до 20 лет, а то и поболе. Добавив в заклад хмель получали «хмельной мед», созревавший за 10 лет. Для получения «вареного меда» требовалось всего две-три недели. Полный же цикл производства спирта занимал не более недели, при этом сырье для него было неизмеримо дешевле и доступнее. Чего-чего, а зерна на Руси почти всегда было достаточно.
Первоначально производство «горячего вина» была царской прерогативой, но постепенно, сначала в процессе наделения царскими милостями, а затем и в результаты распространения системы откупов право на обустройство винокурен, выработку и продажу крепких алкогольных напитков стало достоянием дворянского, а затем и купеческого сословия.
Дальнейшая история водки в Московском царстве и далее в Российской империи представляет собой череду полных запретов, введений государственных монополий, разной степени послаблений, чуть ли не до полной вседозволенности. «Пьяные деньги» являются для Московии, а затем и Государства Российского одним основных средств пополнения бюджета. Подъемы в экономике, как правило, сопровождались периодическими попытками введения сухого закона, а спады – открытием новых кабаков, расширением производства и тотальным спаиванием платежеспособной части подданных. При этом государем приходится постоянно бороться с нелегальными винокурнями и контрабандой, в том числе не только внешней, но и внутренней.
Корчма vs кабак
С правления Ивана IV Грозного по всему Московскому царству происходит ползучая монополизация виноторговли – частные корчмы закрываются, а вместо них открываются царские (казенные кабаки). Отказывающиеся бросать свое дело виноторговцы уходят в подполье, открывают нелегальные питейные заведения и, несмотря на постоянные гонения, конфискации, пытки и ссылку в Сибирь — создают казенным заведениям серьезную конкуренцию, беря верх качеством продукции, хорошей кухней и отменным сервисом. Одним из источников поступления нелегального спиртного оказывается контрабанда из Малороссии и Слободской Украины.
В Киеве и других украинских землях, находившихся в свое время на территории Великого княжества Литовского, производство и продажа крепких алкогольных напитков развивалась совсем по другому сценарию. Великие князья Литовские, в отличие от своих московских коллег, не кидались из крайности в крайность, а предпочитали получать от питейных заведений стабильные налоги. Богдан Хмельницкий, договариваясь о «воссоединении» с московскими дипломатами, одним из условий поставил сохранение свободной продажи хлебного вина. Часть этих привилегий ряд украинских губерний смог удержать до середины XIX века, создавая кучу проблем для фискальных и таможенных чиновников великоросских городов.
Бутлегеры
В то время, когда в Украине профессия корчмаря оставалась уважаемой и прибыльной профессией, в России появилась уголовная специализация, именуемое «корчемство», подразумевающее тайное производство и нелегальную торговлю спиртными напитками.
Промысел корчемника был опасен, но прибылен. Откупные – государственный патент на производство и торговлю алкоголем, а следственно и на сам алкоголь постоянно росли и к нелегальному бизнесу подключались все новые и новые люди, не взирая, на классы и сословия. Среди корчемников были дворяне, представители духовенства, чиновничества и офицерства.
Дошло до того что на дорогах на границе с малороссийскими губерниями выставлялись постоянно действующий заставы, единственной задачей которых было пресекать контрабанду водки и табака, а земствам и городским управам приходилось выделять часть своих бюджетов на содержание корчемной стражи, проверяющей все завозимые в города грузы, будь то зерно, сено или дрова.
На границах с центральными губерниями действовали целые банды, которые совершали «корчемство насильственное, производимое на границе великороссийских губерний с привилегированными, когда корчемники собираются партиями и провозят вино с применением насилия и оружия». На границах с Орловской, Смоленской и Курской губерниями в таких шайках бутлегеров начитывалось до ста и больше человек. В одном только Харькове в описываемый период работало около 70 винокурен, большинство из которых работало на нужды корчемников.
Покончить силовыми методами, введением круговой поруки и ужесточением карательных санкций так и не удалось. Движение корчемства сошло на нет только после очередной либерализации, отмене откупов и государственной монополии.