Возвращаясь из зоны боевых действий, ветеран претендует на получение тех социальных гарантий, которые положены ему по закону. В первую очередь они должны быть направлены на его реабилитацию и психосоциальную адаптацию. Насколько эффективны государственные и местные программы, почему ветераны не хотят обращаться за психологической поддержкой и нужна ли она им в принципе, разбирался «Большой Киев».
На сегодняшний день в Украине зафиксировано около 380 тысяч участников АТО/ООС. В категорию «ветеран» также входят участники других войн и ветераны военной службы. Общая цифра составляет около миллиона человек.
Для кого это все
Закон «О статусе ветеранов, гарантиях их социальной защиты» принят еще в 1993 году и ориентирован в основном на старшее поколение. На протяжении 25 лет в него вносилось множество изменений, особенно в ходе российско-украинской войны. Однако специалисты утверждают, что существующая система социальной защиты устарела и давно требует изменений.
Для этого идет работа над новым законом, который должен определить, кто считается ветераном в Украине и какой набор социальных гарантий будет отвечать современным запросам. В связи с этим активно начались дискуссии: часть ветеранов хочет сохранения льгот, особенно в части материального обеспечения. Но не все соглашаются с таким подходом, выступая за переориентацию на качественные целевые программы и возможности для развития.
Последних поддерживает глава комитета по вопросам социальной политики и защиты прав ветеранов Галина Третьякова.
«Мы вообще должны отказаться от формата предоставления льгот согласно статусам и сосредоточить социальную поддержку исключительно на тех категориях, которые в ней нуждаются», – отмечает Третьякова.
Основные льготы и социальные гарантии для ветеранов в большинстве касаются материальной сферы. Согласно исследованиям общественной организации «Юридична сотня», наибольшей популярностью пользуются льготы на оплату коммунальных услуг, бесплатный проезд в общественном транспорте, льготный проезд в другие города и ежегодные выплаты к 5 мая. Также ветераны ориентированы на улучшение жилищных условий, получение земли, бесплатное протезирование зубов, обеспечение автомобилями. Последними в списке участники боевых действий отметили кредиты и налоговые льготы на бизнес, помощь Центра занятости и компенсацию стоимости обучения в вузах.
При этом треть участников российско-украинской войны сталкивалась с нарушением их прав, и лишь 17% имеют позитивный опыт защиты своих прав.
Актуальная тема
Отдельное место в системе социальных гарантий участников боевых действий занимает психологическая поддержка. Как отмечает «Юридична сотня», пока эта вызывает неоднозначное отношение, используется узкой целевой группой и должна популяризироваться. Согласно опросу, помощь психологов среди всех медицинских услуг высоко оценивают те, кто обращался: 78% бойцов были довольны. Исключают для себя такую возможность в основном ветераны, не имеющие опыта обращений.
Тема качественной психологической поддержки актуализировалась на фоне недавних событий в столице, когда ветеран-переселенец Алексей Белько перекрыл мост метро, угрожая его подорвать. После его ареста целый ряд депутатов, а также министр по делам ветеранов Оксана Коляда выступили в его защиту.
«До этого происшествия у него была война, увольнение, отсутствие денег и работы, ушла жена. И это вопрос к нам. Мы должны обеспечить функционирование комплексной системы поддержки ветеранов и их семей», – отмечала Коляда.
Сейчас активно обсуждается еще один случай, произошедший в 2018 году. Тогда боец 72-й бригады Дмитрий Балабуха, в ответ на высказывания в свой адрес, убил на остановке общественного транспорта зачинщика драки. Стало известно, что у Дмитрия было тяжелое ранение и стоит пластина в голове, кроме того, психологическую экспертизу делали гражданские специалисты, не учитывая ПТСР и другие специфические обстоятельства.
«Никто не оправдывает его поступка, но мы должны учитывать все факты», – отметила министр.
Кому это нужно
Понимание необходимости и важности психологической поддержки только появляется как у государства, так и у самих ветеранов.
«Меня «накрыло» только сейчас. Совпало много факторов: проблемы в семье, со здоровьем, тревожная и непонятная ситуация в стране. Появились мысли: а зачем это все было?. В один момент я понял, что дальше сам не справляюсь», – рассказывает доброволец Владимир.
После возвращения с войны в 2016 году у него этапы активной общественной деятельности сменялись периодами затишья, но бойцу удавалось решить проблемы самостоятельно. Аж через три года Владимир решил обратиться за поддержкой специалиста.
«Никогда не думал, что буду ходить к психологу, я ведь в жизни многое пережил. За последнее время сделал вывод: война отражается абсолютно на всех ее участниках, неважно, много ли ты там трупов видел и убивал ли кого-то сам», – рассуждает доброволец.
Он указывает на то, что даже через несколько лет не все приходят к пониманию того, что им необходима профессиональная поддержка.
О том, что для обращения к психологу нужно преодолеть некий барьер, говорит и бывший министр по делам ветеранов США в правительстве Барака Обамы Роберт Макдональд. Во время своего визита в Украину он рассказал о центре психологической поддержки в одном из штатов:
«В большом медицинском комплексе это был отдельный корпус с большой вывеской на здании. На парковке всегда было пусто, и я сам был свидетелем, как ветераны оставляли машины в другом месте и перебегали в здание, прикрывшись капюшонами», – поделился Роберт.
Есть ли условия
Сегодня Владимир продолжает ходить к специалисту и собирается открыть свой центр поддержки, в частности для самых сложных категорий, с зависимостями. Однако не все имеют позитивный опыт общения с психологами.
«Когда мой муж был ранен в 2014 году, к нему в больницу пришла психолог, которая первым делом спросила, не жалеет ли он, что поехал на войну. Думала, что убью ее», – говорит киевлянка Анна.
После этого ее супруг к психологической помощи относится скептически и убедить его отправиться на прием не удается.
Кроме негативного опыта, есть и другие причины, почему участники боевых действий редко обращаются за поддержкой, например доступность услуг. В столице много возможностей найти подходящего специалиста: они есть в военном госпитале, других государственных и муниципальных учреждениях, Центре психосоциальной реабилитации НАУКМА, также психологов готовят специальные международные программы. Кроме того, есть ряд профильных общественных организаций. Однако в областях не так легко найти, куда обратиться за помощью.
Альтернативой стационарным центрам является мобильный кабинет – машина с необходимыми специалистами, которая может доехать в любой уголок страны. Такой проект, по примеру американцев, хочет внедрить Veteran Hub, первое в Украине пространство для предоставлении услуг ветеранам и их семьям.
Оптимистичные планы
Одной из приоритетных задач Министерства ветеранов с самого его создания была задекларирована психологическая поддержка участников боевых действий. Министр Оксана Коляда неоднократно отмечала:
«Наша цель – успешный, финансово независимый и реинтегрированный в общество ветеран. От того, насколько мы эффективно работаем с ветеранами, насколько физически и ментально возвращаем им здоровье, реинтегрируем их в нормальную жизнь, зависит обороноспособность государства. Ведь именно они являются резервистами первой и второй очереди».
Поначалу была даже создана рабочая группа, которая систематизировала бы наработки общественного сектора и помогла ведомству быстрее продвинуться в решении проблемы. Однако через несколько месяцев шумиха затихла и группа перестала работать.
Еще одна не воплощенная пока в реальность инициатива сразу нескольких ведомств – национальная линия поддержки по вопросам предотвращения суицидов и профилактики психического здоровья. О запуске линии официально объявили 23 августа на ветеранском форуме «Там де ми, там Україна». Но на сегодняшний день официально еще продолжается техническая работа и набор команды сотрудников.
Предполагается, что туда пойдут работать ветераны, чтобы помочь своим побратимам. Военные психологи видят в этом сложности, так как в первую очередь на линии должны работать специалисты – слишком велика цена ошибки. Несмотря на то что принцип «равный равному» хорошо воспринимается, для самих ветеранов, которые собираются стать сотрудниками, это может стать слишком большой нагрузкой и ответственностью.
Главный проект, запланированный министерством на следующий год – открытие национального центра лечения ПТСР в Пуще-Водице на базе ветеранского госпиталя «Лесная поляна». По планам, там будет отделение по лечению зависимостей, посттравматического стрессового расстройства и последствий контузий.
Кроме того, там откроют тренинговый центр обучения специалистов для региональных отделений подобного типа. Полноценно центр должен заработать в 2020 году.