«Здравствуйте! Это горячая линия по предупреждению домашнего насилия, торговли людьми и гендерной дискриминации, я вас внимательно слушаю», — с этого начинается каждый разговор. Представляюсь, если спрашивают
Психологи говорят, что консультанту лучше не использовать настоящее имя — так он меньше берет на себя.
У нас обычные псевдонимы: никаких «Милан». Для работы я выбрала светлое имя, такое, чтобы люди сразу немного вдохновлялись.
На сменах не плакала. Но непреодолимое желание забрать человека, хотя бы к себе домой, было. Это была молодая женщина. Зимой она оказалась на улице с двумя маленькими детьми, — сбежала от мужа.
Насилие в ее семье длилось не один год. Муж-агрессор установил жесточайшие рамки, за которые она не имела права выйти. Сбегать за продуктами или прогуляться с ребенком – только с его разрешения. Нарушала запрет — избивал. А девушка из интерната, у нее не было родственников, которые могли оказать поддержку, не было подруг. Агрессор добился ее полной изоляции от общества. И, сбежав из дома, избитая, она сама растерялась как ребенок.
В выходной день я не могла направить ее в приют: туда можно попасть только после обращения в государственную социальную службу. Все, что можно было сделать в этой ситуации – вызвать полицию и скорую и умолять последнюю забрать ее.
Самое тяжелое в нашей работе то, что, когда человек кладет трубку, наступает тишина. Ты не знаешь, помог ли ты ему. Но это рабочие моменты: консультант горячей линии не имеет права перезванивать абонентам и тем более встречаться с ними лично. Линия работает только на входящие.
Елена Файдюк, консультант горячей линии Центра «Ла Страда-Украина»
Основная жалоба мужчин: «Достала». Крик и обидные слова — это тоже насилие, только психологическое. Но мужчин не избивают.
Чаще всего насилию подвергаются женщины. В Украине женщина должна выйти замуж, желательно в двадцать, и принять все, что ей предлагает муж. Став женой, обязана забыть, что, кроме прочего, существуют ее личные границы — как человека. Я всегда спрашиваю женщин: «Когда вы сами себя чем-то радовали?» В ответ — всхлипывания.
«У нас все наладилось! Конфетно-букетный период», — вчера радостно сообщила постоянная абонентка. Но насилие — это цикл. Агрессор всегда остается агрессором. Периодически он просит прощения и делает подарки, понимая, что жертва не выдержит постоянного стресса. В этот момент женщине непросто объяснить, что если ее избивали пятнадцать лет, то завтра это произойдет снова. И если ребенок попытается ее защитить, он также подвергнется насилию.
Я чаще работаю с трубкой: мне так удобнее. Но на нашей второй линии, детской, надеваю наушники — она горит! Трубку поднимать не успеваешь.
«Сколько будет 20+25?» — дети всегда прямо спрашивают то, что их интересует. Иногда помогаю с домашним заданием, иногда отправляю к родителям. С детьми очень весело! «Вы смотрели такой-то мультик? Посмотрите, там есть такой-то интересный человечек», — говорят они. И ты идешь и смотришь этот мультик, чтобы понимать детей.
В школе я собиралась в театральный, да и все думали, что пойду именно туда. Но пошла на социального педагога: это работа с большими группами людей. Сегодня мне интересна психология личности, поэтому я на горячей линии. Но, возможно, еще вернусь к социальному театру. Я узнала людей, но не разочаровалась. Хотя стала осторожнее, безусловно.
Когда ситуация разрешается, взрослые люди не перезванивают. Но дети всегда делятся успехами. Это так вдохновляет! «Я хорошо окончил шестой класс и думаю, куда поступать», — сообщил мне ребенок, который до этого не раз звонил и жаловался на крики родителей из-за плохих оценок. Непонимание со стороны семьи и проблемы с другими детьми — основные запросы на детской линии.
«Родители сказали: разбирайтесь с братом сами. Можно вызвать полицию?» — спрашивает мальчик лет шести. «Конечно, можно. Вызывай», — говорю я. Через двадцать минут звонок: «Вызвал. Сказали, как и вы в первый раз, чтобы мы помирились».
О реальных избиениях могут рассказать только ребята лет 14-16. Но и это бывает крайне редко. В основном по таким фактам звонят те, кто наблюдает ситуацию со стороны — соседи.
«Что вы делаете?» — я нахожу в себе смелость одергивать матерей лично, когда они бьют своих детей. Не всегда слышат, но я знаю, что это делать необходимо. И на линии особенно благодарю абонентов, которые звонят как свидетели насилия.
У нас все конфиденциально: мы не передаем информацию дальше. Исключение — когда на детскую линию поступает звонок о том, что ребенок стал жертвой насилия. Тогда я, как консультант, пишу письмо в службу по делам детей и прошу проверить условия проживания. На взрослой линии даже если сообщат об убийстве, я лично заявлений не делаю — сообщаю руководству, и информация идет в полицию уже от организации.
Насилие, идущее со стороны взрослых детей по отношению к родителям, мне, наверное, дается тяжелее всего. Тут тоже чаще всего страдают женщины — матери, чьи сыновья не обустроили свою личную жизнь и либо требуют денег, либо пытаются забрать общую жилплощадь.
Я сова. Поэтому с удовольствием беру вечерние и ночные смены. В дневное время консультанты работают по четыре часа, ночью — восемь: с 22:00 до шести утра. Так удобнее, чем меняться.
Дневник не веду. Блокнотик с раскрасками — мой антистресс. Но ручка ни в коем случае не должна быть черная или синяя: это всегда цветные карандаши. Пока говорю, могу раскрашивать мандалы.
С крыш мне не звонили. Но один из самых сложный для меня звонков начался так: «Хочу умереть». Было два часа ночи. Мужчина переживал большую потерю — шли третьи или четвертые сутки после смерти жены. Мы с ним беседовали больше двух часов и все-таки смогли выйти на важную жизненную цель. После таких ночных звонков могу остановить линию на пять-семь минут. Выпить воды, сделать себе чай или кофе.
В тяжелых ситуациях советую абонентам обращаться за очной консультацией к психологу или психотерапевту. У нас обширные базы контактов — мы работаем за компьютером. Но многие отказываются идти в центры реабилитации: когда их не видят, им проще открыться. К тому же они в любой момент могут прервать разговор.
Если насилие происходит в данный момент, я всегда думаю о том, чтобы звонящий не пострадал еще больше. Жертва насилия хочет рассказать о своей боли здесь и сейчас. Но если агрессор находится рядом, неизвестно, как он себя поведет. Поэтому, бывает, прошу перезвонить, когда абонент будет находиться в безопасном месте.
Второй стороне трубку тоже передают. В обычной бытовой ссоре муж даже рад поделиться своей версией! Жаль только, что женщины, как правило, передав телефон, уходят и не выслушивают претензии. Чтобы решить проблему, услышать необходимо.
Абонентов в состоянии сильного алкогольного или наркотического опьянения мы не обслуживаем. Это бессмысленно! Ты ищешь выход из ситуации, а на утро человек о нем не помнит.
Нецензурные слова долетали с самой линии фронта. Два года назад, когда я только пришла работать на горячую линию, звонили часто наши бойцы. Им было крайне тяжело принять происходящее. Еще больше абонентов звонили по возвращении. Потом начали звонить их жены, и мы уже им давали консультации, как справиться с посттравматическим синдромом и сопутствующей ему агрессией. Жены ведь не могли положить трубку, как мы.
Из рабства мне не звонили ни разу. Хотя у нас один украинский номер, второй — европейский. Но после введения безвизового режима пошел шквал звонков на эту тему. Люди начали задаваться вопросом, безопасно ли выезжать из страны вообще. Кроме психологов, у нас на линии работают также юристы, которые дают профильные рекомендации.
Как ни странно, геев и лесбиянок в Украине чаще не принимают родители чем общество. Раньше ЛГБТ я перенаправляла на отдельную телефонную службу. Сейчас она, к сожалению, закрылась.
Дискриминировать в Украине могут из-за любой мелочи: хоть из-за длины юбки. Так, например, сейчас происходит с нашей постоянной абоненткой, которая проживает в сельской местности. Из-за короткой юбки ее все село называет девушкой легкого поведения.
Я большой оптимист! Утром выхожу в город с ощущением, что справилась. Пока остальные спали, я могла говорить с людьми. А ведь иногда не нужно даже говорить: достаточно выслушать.