После бегства из Киева большевиков 27 – 28 февраля 1918 года перед вернувшимся правительством УНР встала нелегкая задача – восстановить полуразрушенное городское хозяйство, наладить нормальную жизнь населения со всеми продовольственными, топливными, финансовыми и иными проблемами
И не в последнюю очередь – отдать последний долг жертвам красного террора.
Спасение в последний момент
После принятия Совнаркомом 24 февраля 1918 г. германского ультиматума, в частности, требующего заключения мира с УНР, началось вначале незаметное, а к 27-28 февраля переросшее в бегство, отступление большевиков. Наверное, чтобы нанести максимальный урон оставляемому непокорному городу, они вознамерились взорвать киевские мосты.
По словам городского головы Е. П. Рябцова, «мы сделали все возможное, чтобы предотвратить это несчастье и послали туда отважных людей. Некоторое время назад нам сообщили, что мосты спасены. Большевики подвели под мосты 6 мин и заложили взрывчатку в мостовые быки, а бикфордовы шнуры от нее провели в Слободку. Наши люди выловили эти мины, перерезали эти шнуры и такими образом спасли нас от этого злодеяния… При операции вылова мин погибло два человека».
Нешуточной угрозой для горожан был и возможный подрыв отступающими артиллерийских складов и фортов на Лысой горе (район Проспекта Науки), где, помимо огромного количества боеприпасов и взрывчатки, находились баллоны с отравляющими газами. Однако большевики по каким-то причинам не стали этого делать, как и отказались от арьергардного обстрела Киева – их орудия и артиллерийские площадки следовали через Дарницу без остановки.
Показательный факт: при бегстве последних групп красногвардейцев, а точнее банд мародеров, по пути грабящих каждого встречного, у них на руках стали всплывать… удостоверения расстрелянных вольных казаков.
Тогда считать мы стали раны…
Расследование большевистских преступлений и деятельность по погребению убитых начались сразу же по возвращении украинской власти. При городской думе 2 марта была организована комиссия для похорон жертв гражданской войны. Ее приемная открылась на ул. Владимирской, 5 (напротив Десятинного пер.). Здесь принимались справки о не похороненных телах. В состав комиссии входили гласные И. А. Фещенко-Чоповский и Е. Х. Чикаленко.
В это же время, при штабе особого коменданта Киева заработала следственная комиссия. Сюда приглашались давать показания члены семей и знакомые лиц, пострадавших от большевистских самосудов, насилия и грабежей. В составе комиссии работали военные и гражданские судебные чины – следователи по особо важным делам.
Еще одна комиссия была организована по инициативе министерства юстиции УНР.
Сведения о пропавших без вести и расстрелянных гимназистах собирали сотрудники Украинского Учительского Союза (Українська Учительська Спілка).
Уже 6 марта началась организация первой траурной церемонии по захоронению жертв террора. Согласно приказу № 7 особого коменданта Киевщины генерал-майора К. А. Присовского, «во время большевистского восстания в Киеве повсеместно осталось много тел погибших, преимущественно украинцев, которые не были похоронены большевистским правительством.
Похороны жертв большевистского восстания состоятся 10 марта. Поэтому приказываю городскому самоуправлению и всем гражданам принять все меры, чтобы все трупы были снесены в Анатомический театр и Александровскую больницу, и по возможности опознаны.
Похоронами заведует отдельная комиссия из представителей городского самоуправления, духовенства и военной власти».
Траурная процессия 10 марта формировалась на Крещатике в районе Царской площади (сейчас Европейская) из двух колонн: от Александровской больницы и Анатомического театра. Общая колонна двинулась мимо Мариинского парка, где уже были похоронены жертвы большевистских расстрелов, на Новое военное кладбище (напротив Ботанического сада, уничтожено в 1930-е годы). Около 100 жертв, треть из которых военные, похоронили в братской могиле. В митинге-реквиеме приняли участие национальный и студенческий хоры, представители духовенства, студенчества и общественных организаций.
Позже в Киеве прошли еще несколько подобных церемоний – похороны убитых в борьбе с большевиками солдат и казаков. Наиболее массовой была панихида на Аскольдовой могиле по героям Крут. А киевляне продолжали отдавать долг ушедшим: находили родных, погребали неопознанных. И искали пропавших без вести.
Слухи о смерти некоторых из них оказывались ложными. Чудом сумел избежать гибели известный поэт Александр Олесь (А. И. Кандыба). Заявил о своем намерении уйти из политики, полностью занявшись писательством, также нашедшийся В. Винниченко. Но очень и очень многие попросту исчезли без следа.
Для учета погибших штаб отряда по охране Киева опубликовал образец анкеты, которую нужно было подавать в соответствующие инстанции:
1. Чин (звание), общественный статус, фамилия, имя, отчество;
2. Последняя должность;
3. Место жительства перед убийством (улица и номер дома);
4. Постоянное место жительства;
5. Семейное положение и состав семьи;
6. Когда убит – число, месяц, час;
7. Где убит;
8. При каких обстоятельствах;
9. Кто убил (матросы, солдаты, красные казаки);
10. Фамилия и адрес убийцы;
11. Где похоронен;
12. Кто хоронил;
13. Другие сведения.
Такие же анкеты заполнялись на неопознанные трупы. Документы нужно было сдавать в штаб военного отряда по ул. Прорезной, 23.
Однако полностью подсчитать общее число жертв – вряд ли когда-нибудь удастся. Анонимное воззвание, распространявшееся в средине марта 1918 г. в Киеве называло цифру в 8 тыс. Современные исследователи склоняются к 3-5 тыс. погибших киевлян. Имена многих из них давно забыты, а могилы утрачены.
Но иногда их находят и сейчас.
Возвращенное имя: Михаил Николаевич Орловский
В 2013 г. на генеалогическом форуме ВГД (http://forum.vgd.ru) один из пользователей анонсировал поиск сведений о роде священников Орловских из Подольской губернии. Среди членов семьи упомянут Орловский Михаил Николаевич 1873 года рождения, уроженец Каменец-Подольска, который «погиб от шальной пули на улицах Киева в 1918 году». Его сын, Евгений Михайлович Орловский в 50-60-е годы ХХ века жил в Ростове-на-Дону.
Возможно, потомки фамилии до сих пор проживают в Киеве. И хотели бы знать, что же случилось с их далеким предком.
Нет, это не была случайность, не была шальная пуля – произошло беспричинное и жестокое убийство арестованного ни в чем неповинного человека его конвоиром. Газета «Нова Рада» от 28 марта 1918 г. раскрывает некоторые подробности происшедшего.
Михаил Николаевич Орловский, получив в 1898 г. медицинское образование, поступил на службу в армию. Участник русско-японской войны как врач санитарного поезда. Оказывал помощь участникам революции 1905 г., спасая их от расстрелов карательной экспедиции полковника Н. К. Римана на Московско-Казанской железной дороге.
После увольнения из армии работал в медицине на предприятиях юго-западных губерний и земским врачом. Тогда же стал членом киевской «Просвіти». Много внимания и средств уделял народному просвещению и книгоиздательству, сотрудничая на этой ниве с украинским писателем Б. Д. Гринченко.
С началом Мировой войны М. Н. Орловский вернулся в армию, служил старшим врачом 12-й парковой артиллерийской бригады. Отсюда в октябре 1917 г. был избран делегатом III всеукраинского войскового съезда. После установления власти УНР принял должность начальника Киевского окружного военно-санитарного управления.
Известно, что, будучи по делам службы на левом берегу Днепра, уже занятом отрядами Муравьева, М. Н. Орловский предъявлял выписанное украинской властью удостоверение красногвардейцам. Его не тронули, а напротив, подтвердили свободу передвижения, выдав временный мандат. И Михаил Николаевич без приключений вернулся домой.
Утром 27 января он отправился в свою санитарную управу, так как считал, что не имеет права не выполнять свои обязанности. До управы, однако, не дошел. В 6 вечера того же дня явились посыльные со службы и принесли постоянное удостоверение от новой власти.
Взволнованная супруга Михаила Николаевича сразу же отправилась на поиски мужа. Прежде всего, в Городской театр (сейчас Национальный академический театр оперы и балета Украины им. Т. Шевченко) где содержались многие арестованные. Его не оказалось ни здесь, ни в Мариинском дворце – еще одной импровизированной тюрьме.
Не был он найден и среди расстрелянных – ни в огромной куче трупов в покойницкой при Александровской больнице, ни в морге Игнатьевской больницы, ни в Анатомическом театре.
Убитые были везде – на Демиевском переезде, в оврагах и балках, под мостами. Но тела Орловского не было и здесь. Нашлось оно только 29 января среди вновь привезенных в Александровскую больницу – с тремя пулевыми ранениями в голову, почти дочиста ограбленное.
По словам случайных свидетелей – неизвестных полковника и барышни – дело было так. Орловского и какого-то офицера вооруженные люди вели в направлении Делового двора (ул. Деловая, сохранился дом № 3). Арестованные о чем-то спорили с сопровождающими. В какое-то мгновение один из конвоиров, матрос, выстрелил Орловскому в голову сзади. Тот упал ничком, и тогда, очевидно, для верности матрос еще дважды выстрелил в тело.
Похоронен Михаил Николаевич Орловский 1 февраля 1918 года на Байковом кладбище и тайно отпет.
Так еще на одну кровавую киевскую загадку проливается хоть немного света.