Китаев, южная окраина нашего города, в древности был форпостом Киева, а сто лет назад – дачной местностью. В княжеские времена урочище называлось Пересечна и под этим названием дважды упомянуто в летописи. Здесь имелся немалый гарнизон, что подтверждает такой, например, факт. Когда в 1154 году киевскому князю Ростиславу Мстиславичу стало известно, что к Переяславлю подошли половцы, он выступил «из Киева к Пересечну, и ту начасти скупливати дружину»
Тот же Ростислав Мстиславич, узнав спустя шесть лет, что новгородцы арестовали его сына Мстислава, приказал покарать «новгородци и уметати у Пересеченскый погреб». Следовательно, здесь имелась и тюрьма – надо полагать, вместительная.
В середине XIII века, одновременно с падением Киева, Пересечна перешла под контроль татарского войска. Тогда же возникло и новое название местности – Китаев (от тюркского слова «китай» – укрепление, крепость).
Пещерный монастырь, основанный монахами-пустынниками в древних подземельях, возник позднее – в XIV веке. Он получил название Китаевской пустыни. Начиная с XVII столетия монастырь подчинялся Киево-Печерской лавре.
В 1767 году в Китаевскую пустынь явился за благословением сын курского купца – вскоре он стал известен как Серафим Саровский. Тогда же завершили строительство Троицкой церкви по проекту известного архитектора Стефана Ковнира, построившего ранее в Лавре две колокольни (на Ближних и Дальних пещерах), а также служебное помещение, именуемое до сих пор Ковнировским корпусом.
Спустя три года в Китаевской пустыни гостил странствующий философ и поэт Григорий Сковорода. Ничего удивительного: настоятелем был его двоюродный брат Иустин. Прожив в обители три месяца, Сковорода стал срочно собирать вещи. Заявил: здесь скоро будет чума. Ему не поверили, а брат умолял не чудить и остаться.
Через два дня после того, как Григорий покинул монастырь, Киев действительно охватила эпидемия чумы. Когда войска оцепили Киев и отдельные его окрестности, поэт был уже в Ахтырке.
В 1846 году в монастыре побывал Тарас Шевченко. Он стал пионером в деле фиксации здешних пейзажей. Его карандашный набросок, на котором представлены колокольня и Троицкая церковь, является едва ли не самым первым изображением этой местности.
«В эти дни Китаев бурлил…»
В начале ХХ века Китаев стал дачной местностью. Среди здешних отдыхающих – известный композитор Микола Лысенко.
«В начале лета мы из года в год всей семьей выезжали на дачу в Китаев, – вспоминает его сын Остап. – Жили мы неизменно у старообрядца Степана Андреевича в домике, окруженном прекрасным садом. Не знаю, чем так пленил Китаев Миколу Витальевича. Роскошными ли садами, густо зеленым ли лесом, где он часто оставался наедине с природой среди столетних дубов, говорливых березок и кленов, соловьиных арий, а может, его привлекала близость к Киеву, где у него летом была масса дел».
Действительно, в Киев отсюда курсировал небольшой пароход «Парубок». И хотя Лысенко нередко опаздывал к отплытию (все-таки несколько километров идти до пристани), капитан всегда дожидался своего постоянного пассажира.
Нередко у композитора на даче собирались друзья. Здесь бывали известный писатель и драматург Михайло Старицкий, Ольга Косач – мать знаменитой Леси Украинки. Да и сама Леся тоже не раз бывала здесь. С приездом гостей на даче устраивались литературные и музыкальные вечера. Композитор охотно исполнял недавно созданные произведения. Затем свои новинки читал Старицкий. «Это были незабываемые вечера», – пишет Остап Лысенко.
Природа Китаева вдохновляла известного композитора. После обеда он уединялся в лесу, где у него имелись свои излюбленные места. «Немало песен, романсов на стихи Шевченко, Франко, Леси Украинки, Гейне были написаны Миколой Витальевичем на старом пне», – свидетельствует сын.
Ярким событием лета была местная ярмарка. «Наиболее памятные дни в Китаеве – дни большой ярмарки, которая ежегодно собиралась тут в августе на Спас, – вспоминал очевидец. – В эти дни Китаев бурлил. Отовсюду стекались, сливаясь в пеструю реку, крестьяне, слепцы, старцы и монахи. Кто на ярмарку, кто в монастырь. На площади неугомонный гам, возгласы пьяных, крики торговцев, девичий смех, печальная песня слепого лирника, – все сливается в какую-то дивную музыку, сочиненную самым талантливым композитором – самой жизнью».
Колония и кино
В 1920 году хутор Китаев был отнят у Киево-Печерской лавры и передан в государственную собственность. В кельях монастыря – еще действующего (его закрыли в 1930-м) – разместилась «колония дефективных детей» (терминология тогдашнего путеводителя).
Красоты этой местности – вокруг сплошные плодовые сады – продолжали привлекать киевлян. В 1927 году в Китаеве начал снимать «Звенигору» Александр Довженко. На съемочной площадке его видели в спортивной майке-безрукавке и мятых штанах, зазелененных луговой травой.
В те дни Китаев посетили люди, чьи имена остались в истории украинской культуры: художник Василий Кричевский (сценограф и декоратор фильма), писатель Юрий Яновский (редактор «Звенигоры»), актеры Семен Свашенко, Микола Надемский, Лесь Подорожный.
В Китаеве, в частности, снимали сцену появления запорожцев у Звенигоры. В массовых сценах участвовали местные жители. Трудно сказать, какие еще виды живописного Китаева вошли в окончательную версию фильма. Съемки по неизвестным причинам остановили, режиссера заставили переписать сценарий, а новый вариант снимали уже в Яреськах на Полтавщине.
О Сковороде ничего не знали
В те годы любители воскресных пеших прогулок нередко отправлялись из Киева в Китаев. Описание одной из них, состоявшейся в июне 1928 года, оставил киевский поэт Михайло Драй-Хмара. Из центра города компания добиралась на трамвае маршрута № 10 – доехали до конечной остановки на Голосеевской площади.
«Дальше пошли пешком, – пишет в дневнике Драй-Хмара. – Миновали большие горчичные плантации, залитые нежным лиловым цветом, небольшой яр, где растут дубы и липы… Так мы дошли до Китаева… Зашли на монастырское подворье, осмотрели надгробные плиты, под которыми покоятся бывшие архимандриты, и отдохнули на одной из них. Спросили каких-то двух старых монахов, не слышали ли они чего о старце Сковороде, но они, конечно, ничего не знали… Вышли из монастыря, спустились к пруду, обошли его и сели у колодца под горой… Отдохнувши, пошли назад, минули монастырь и свернули направо. По дороге попалось проволочное заграждение – едва перелезли… В Мышеловке мы выпили пива в кооперативе и пошли под горой назад, в Киев».
С прогулки поэт вернулся с букетом полевых цветов из дрока, чабреца, клевера, кашки и шиповника.
Спустя два года после описанной прогулки в бывшем монастыре обосновался Всесоюзный исследовательский институт плодового и ягодного хозяйства. А деятельность монастыря возобновилась лишь в 1993 году – как лаврского скита. С 1996-го обитель обрела самостоятельность.