«В Киеве такая атмосфера, какая была в Лондоне двадцать лет назад»

Автор: Татьяна Коломыченко
15:22 15.06.2017

На концертах все движутся в моем ритме. Ритм держит барабанщик вместе с басистом. Я всегда смотрю в зал: если кому-то…
Читать дальше

«В Киеве такая атмосфера, какая была в Лондоне двадцать лет назад»
оренда квартири Київ

На концертах все движутся в моем ритме. Ритм держит барабанщик вместе с басистом. Я всегда смотрю в зал: если кому-то что-то не нравится, расстраиваюсь, но если зал поддерживает, это классное чувство. В Киеве публика лучше, чем в Лондоне: у нас все еще безбашенные такие! А там люди стали холоднее. Поэтому к нам очень любят приезжать их музыканты 

Поначалу мозоли от палочек бывают потому, что их неправильно держишь. У меня были. Мы тогда репетировали по восемь часов, а я еще носила кольца. Но я своими мозолями гордилась. У многих известных барабанщиков тоже жесткие мозоли. Тут многое зависит от музыки: если это тяжелая музыка, джаз или свинг, они будут. Чем чаще удары, тем больше мозолей.

Для барабанщика физическая сила не важна — важна техника. Но среди мужчин хороших барабанщиков больше, потому что они усерднее. Хотя чувство ритма не зависит от пола, оно есть у всех.

Про себя я говорю не «барабанщица», а «барабанщик». Для группы девушка-барабанщик — это фишка. Хотя сейчас это выглядит уже не так необычно, как в 2013 году, когда появилась The Mother Night. Черные волосы, красная помада, темный лак — даже палочки были у меня черные. Бывало, выступала в платьях и на каблуках: они не мешают. Но тогда мне казалось, что большинству неважно, как я играю, со мной фотографировались потому, что я девушка. Это не очень приятно.  Но с годами девушек-барабанщиков становится все больше.  

Анна Квачёва, барабанщица 

В детстве о барабанах не думала. Сначала училась в музыкальной школе по классу фортепиано — пару лет. Потом в 13 поступила туда же на гитару, но тоже не закончила. А в 15 лет решила попробовать себя на барабанах и пошла учиться, только уже частным образом.

Я села за установку, и сразу начало получаться. Хотя всегда и везде опаздываю, но на эти уроки и на минуту не задерживалась. Потом так же было с репетициями. Я чувствовала, что это именно то, чем я хочу заниматься. А пошла, по сути, только потому, что в нашу школьную группу мы не могли найти барабанщика.  

С гитаристом, с которым потом создали The Mother Night, мы познакомились почти сразу. Быстро нашли басиста и вокалистку, и к окончанию школы мы уже начали набирать популярность.

Помню, как перед летней сессией в университете Шевченко — я год проучилась на журфаке — долго взвешивала, сдавать экзамены или ехать на большой фестиваль в Румынию, куда нас неожиданно пригласили.

Обычная желтая маршрутка, которая ползет через все молдавские села, дорог нет…  Но нам было на все это плевать! Мы добирались как могли с гитарами и моим «железом». Другие группы приехали на фестиваль каждая своим автобусом и с аппаратурой — на их фоне мы выглядели совсем неподготовленными.

Страх — это большая иллюзия. Настоящее то, что ты умеешь. У меня сцена была с 12 лет, и такого страха, какой бывает у академических музыкантов, которые видят только учителя и инструмент, конечно, не было. Но чтобы не думать о том, как сыграть правильно — а получается только так, я выпила пару бокальчиков пива и сказала себе: «Сделай что можешь!» Мы выступили, и нам заплатили наш первый внушительный гонорар — его нам хватило, чтобы записать альбом.

Путешествуя, начала слышать, как звучат города. Например, Киев — это звук машин, их здесь очень много, а вот Лондон – он тихий, но это тяжелая тишина: там невероятный ритм жизни. В Киеве же громко, но спокойно. А вот в Милане я слышу только людей, итальянцы кричат, а не разговаривают.

Чувство ритма — это в первую очередь чувство. Барабанщик должен чувствовать «кач»: раз, два, три…  Если долго не играешь, теряется техника, но не чувство ритма.

Возвращаться домой с ночных репетиций было тяжело. Выходишь из гаража с тарелками, а они весят килограмм десять точно, а тут уже день. Ты устала, но тебе идти еще двадцать минут до метро, потом ехать на метро и в маршрутке, а ты счастлива.

Чтобы отдохнуть от своего репертуара, иногда «джемили». Начинает, например, гитара, потом подключается басист в той же тональности, я, и уже вырисовывается какая-то мелодия. Мы ее записывали, если понимали, что это может стать песней. Импровизация очень помогает группе сыграться.    

В Киеве сейчас такая атмосфера, какая была в Лондоне двадцать лет назад. Именно ради нее отец моего мужа приезжает сюда из Англии на лето уже много лет подряд, он тоже музыкант. И сначала я, кстати, познакомилась именно с ним, одно время мы играли вместе.

В лондонских клубах сольные концерты почти не проводят — группы выступают на фестивалях. Еще их приглашают на тематические ивенты: тогда музыка служит дополнением к вечеринке. Но там относятся к группам уважительнее. Приглашают тех, кто нравится, но им всегда платят. У нас же другая политика: берут группы, которые могут привезти побольше своих друзей. Друзья платят за вход и алкоголь, а музыканты играют бесплатно. Меня это всегда несколько обижало.

Сейчас я не сажусь за установку. Только на пианино играю чуть-чуть и мужа учу на нем играть. Он — гитарист. Мы все время спорим, что выберет наш будущий ребенок — барабаны или гитару. Но пока я в положении, барабанов нет, говорят, громкие звуки могут навредить.

За полученный в Румынии гонорар, мы с The Mother Night смогли записать альбом. Но в процессе мастеринга басист с гитаристом начали ссориться. И, несмотря на то что у нас все получилось, группа распалась. Сколько я потом ни меняла групп, так, как в той первой, мне не игралось ни с кем.

В Лондоне у мужа своя студия и у нас много профессиональных планов, связанных с Киевом и Лондоном. Уже в конце этого месяца муж организовывает тут концерт для своей и еще двух британских групп. Думаю, по такому случаю сделаю исключение и все-таки сыграю с ними на барабанах.  

Великий Київ у Google News

підписатися