Его называли русским Пьеро, Шаляпиным эстрады, сказителем русской сцены. Ему рукоплескали Париж, Берлин, Лондон, Варшава, Бейрут, Тель-Авив, Иерусалим, Нью-Йорк, Сан-Франциско, Голливуд, Харбин и Шанхай. Он был гражданином мира, он давал концерты в Европе, США, в Китае и на Ближнем Востоке. Но через всю жизнь он пронес любовь к городу своего детства, городу своей юности – Киеву.
9 марта исполняется 130 лет со дня рождения кумира эстрады первой половины XX века, певца, поэта, композитора, эстрадного артиста и киноактера Александра Николаевича Вертинского.
Дитя любви, в грехе рожденное
Здание № 43 по Большой Владимирской улице было построено по проекту одного из самых плодовитых киевских архитекторов, выдающегося зодчего Владимира Николаевича Николаева в 1888 году. В том же году на первый этаж доходного дома Афиногена Антоновича переехала редакция ежедневной газеты «Киевское слово». Это была одна из самых крупных провинциальных газет в империи с тиражом от двух до трех тысяч экземпляров.
Вскоре после новоселья «Киевского слова» в этом же доме снял квартиру один из журналистов газеты – фельетонист Граф Нивер. Впрочем, и титул, и фамилия были вымышленные, под этим литературным псевдонимом скрывался частный поверенный Н. П. Вертинский. Основной источником доходов Николая Петровича была юридическая практика, но адвокат так часто брался безвозмездно защищать интересы бедноты, что дополнительный заработок ему был просто необходим.
В новую квартиру Николай Петрович переехал вместе со своей гражданской женой Евгенией Степановной Сколацкой и дочерью Надей. 9 (21) марта 1889 года в семействе случилось пополнение – родился сын, названный Александром. Надежда Николаевна, как и ее брат Александр Николаевич, получили от отца горячую любовь, нежность, заботу и даже отчество, но не фамилию. Надя и Саша были незаконнорожденными. Вертинский бы с радостью вступил с матерью своей дочери в законный брак, но, к сожалению, был уже женат. Русская православная церковь крайне негативно относилась к расторжению супружеских уз, а его супруга «от первого брака», несмотря на многочисленные уговоры и мольбы, дать Николаю Петровичу развод наотрез отказалась.
Так и жили под одной крышей один Вертинский и трое Сколацких. Жили дружно и весело, в любви и согласии. Нянчили детей, ходили в театры, гуляли по киевским улицам, выезжали на лето к друзьям на дачу, сами с удовольствием принимали гостей. Счастье оборвалось внезапно. В 1892 году Евгения Степановка умерла от сепсиса в результате неудачной операции. Для Вертинского это был страшный удар. Нет, он не запил, не пустился во все тяжкие. Просто затосковал. Его видели у могилы любимой и в жгучий мороз, и под проливным дождем, а однажды его нашли там лежащим на снегу без сознания. В 1894 году безутешный вдовец скоропостижно скончался – сгорел от скоротечной чахотки. Единственное, что он успел сделать для своих детей, усыновить их. В жизни пятилетнего Саши и его сестры Нади начался новый этап. Детей разлучили. Надежду одна из сестер матери увезла в Ковно. Александра забрала другая тетка Мария Степановна, живущая в Киеве.
Сирота
С Большой Владимирской улицы Александр Вертинский переехал на Фундуклеевскую. В одной из комнат жила Мария Степановна, а вторую, собственно даже не комнату, а небольшую каморку, выгороженную в передней, занимала самая старшая сестра покойной матери Софья Степановна. Саше в качестве спального места выделили старый сундук в прихожей. Тетя Соня была уже стара, глуха, но мальчишку старалась приголубить и иногда побаловать леденцами. Мария Степановна же в воспитании племянника, ставшего для нее досадной обузой, главным педагогическим инструментом считала телесные наказания. Каждую субботу «малолетний преступник» вызывался пред строгие теткины очи, ему припоминались все неисчислимые злодеяния, совершенные им за минувшую неделю, после чего на его плечи и спину обрушивались удары плетки. Но одними регулярными расправами субботники воспитания мальчика не ограничивались. Тетка Мария характер имела весьма вспыльчивый и всегда была скора на расправу.
Наказания эти далеко не всегда были заслужены и адекватны проступкам, и очень часто мальчуган засыпал на своем сундуке в синяках от побоев и слезах от обиды. Но на утро врожденная непосредственность и жизнерадостность брала свое и ребенок, забыв свои вчерашние беды и горести, приступал к изучению прекрасного и невообразимого мира. Одним и самых любимых развлечений Саши были походы в церковь. Там, где другому мальчишке было бы скучно, маленькая творческая личность всегда находила возможность рассмотреть красоту и гармонию, будь то живопись икон или церковные песнопения.
Уже в почтенном возрасте Александр Вертинский вспоминал о том, как он завидовал своим сверстникам, поющим в церковном хоре, как хотелось ему запеть вот также, звонко, ярко, чарующе.
Школа выживания
В девять лет Саша Вертинский успешно сдал вступительные испытания в подготовительный класс Первой киевской гимназии, самой престижной на то время в Киеве. С успеваемостью поначалу проблем не было, но затем между юным гимназистом и знаниями стал дифтерит. Александр долго и тяжело болел и едва не умер. Вернувшись в гимназию, он обнаружил, что сильно отстал от товарищей. Преподаватели ставили ему заслуженно низкие оценки, дома за принесенные «двойки» и «колы» его ожидало наказание, а каждую субботу – традиционная порка.
Учителя и домашние проблем Сашиных понимать не хотели, и встреча с ними обещала подростку сплошные разочарования. Домой и в гимназию идти категорически не хотелось, зато в скором времени нашлись собратья по плохой успеваемости и единомышленники по веселому времяпровождению. А развлечений в славном городе Киеве можно было придумать множество. Отправиться с ватагой таких же, как ты, двоечников в экспедицию по Батыевой горе или Голосеевской пустоши, махнуть в Дарницу, украсть у зазевавшейся торговки на Евбазе кусок сала, а затем нанизать кусочки трофея на палочки и жарить их на собственноручно разведенном костре. Перелезать через ограду Городского сада, а затем под свистки городовых и дворников нестись сломя голову, пугая прогуливающихся барышень и сбивая с ног зазевавшихся прохожих. Двинуться в Киево-Печерскую лавру на бесплатные обеды для паломников, состоящие из черного хлеба и постного борща, а еще лучше стащить из ящика для пожертвований в храме мелочи и накупить на эти деньги пирогов с капустой, грибами, кашей или горохом. А потянет на сладенькое, так можно совершить набег на ближайшую кондитерскую, дабы, пользуясь нерасторопностью тамошних приказчиков, противоправно завладеть парой-тройкой свежих пирожных.
Но сколько веревочке ни виться, а конец будет. Юных шалопаев неоднократно ловили и препровождали с позором в родную гимназию или в родительский дом. В Первой гимназии проделки Саши терпели два года, пока после очередного скандала по случаю неудавшейся мелкой кражи, наконец, отчислили. Тетке удалось пристроить неблагополучного племянника в Четвертую городскую гимназию, но тяги к учебе у Вертинского не прибавилось. В конце концов, и эту гимназию нерадивый гимназист бросил, а тетка, разочаровавшаяся в своем племяннике и разуверившаяся в своих педагогических талантах, указала ему на дверь, выставив из дома.
Свобода
На поверку вновь обретенная свобода оказалась не такой сладкой и безмятежной, какой она казалась в опостылевшей теткиной квартире и не менее надоевшей гимназии. Оказалось, что даже независимому и не стесненному опекой родственников индивидууму тоже нужно где-то спасть и что-то есть. На первое время в качестве ночлега могли сойти и холодные лестницы в парадных или скамейки в городских скверах, а в качестве хлеба насущного украденные на базаре продукты, но со временем подобный образ жизни обещал рукоприкладство торгового люда, а в дальней перспективе и каторжные колодки.
Срочно нужна была работа. Еще в гимназическую пору Вертинский принимал участие в любительских спектаклях, устраиваемых на Подоле в Контрактовом доме. В роли драматического актера Саша лавров не снискал, а вот его комические диалоги и сатирические куплеты пользовались у публики определенной популярностью. Первые попытки Александра, с детских лет мечтавшего о сцене и театре, прорваться на профессиональную сцену закончились полным фиаско. В труппу театра Соловцова срочно понадобился статист. Главными критериями на замещение вакантной должности были высокий рост и молодость, а также один рубль для театрального швейцара. Первым двум требованиям юный соискатель соответствовал, а третье условие он обеспечил, украв требуемую сумму из теткиного ридикюля.
Сашу взяли! Первой полученной ролью стал второй страж у дверей королевского дворца. У этого персонажа даже были слова, точнее – одно слово, он должен был громко и четко оповестить о прибытии монаршей особы: «Император». С громкостью проблем не было, а вот с четкостью вышла непреодолимая заминка – юный актер ужасно картавил и букву «Р» выговорить не мог. На этом сотрудничество Вертинского и Соловцова закончилось. Единственным утешением оказался покоящийся в кармане театральный бинокль, который Саша, ожидая своего выхода, потихоньку отсоединил от цепочки, прикрепленной к креслу в партере.
Кроме театральной карьеры, Вертинский пробовал себя на поприще бухгалтера в отеле, уличного торговца папиросами и открытками и даже в качестве портового грузчика при разгрузке астраханских арбузов. Неизвестно, какая бы дальше ожидала судьба нашего героя, если бы однажды на улице он нос к носу не столкнулся с Софьей Николаевной Зелинской, бывшей подругой его покойной матери, работающей преподавателем в одной из женских гимназий. В ее доме по вечерам собирался целый литературный салон. Творческая киевская молодежь делилась на этих встречах своими планами, обсуждала новинки литературы и театра, бурлила идеями и проектами. Затянуло в этот водоворот и Александра.
Редактор газеты «Киевская неделя» поручил написать Вертинскому рецензию на прибывшего в Киев гастролера. Первая проба пера после незначительных правок была газета опубликована. Его рецензии и рассказы начали печатать в нескольких киевских газетах и журналах, и начинающему журналисту уже прочили писательскую карьеру, но..
В дорогу
Полученные в киевских издательствах гонорары Саша потратил на приобретение подержанного фрака. В смокинге с цветком в петлице Александр Вертинский покинул Киев в поисках славы и признания в чужих краях. В родной город он вернется только через семь лет, уже сыскав славу знаменитого русского шансонье, известного даже за границей в качестве русского Пьеро, но об этом «Большой Киев» расскажет в другой раз.
