Не важно, что вдохновило писателей: немецкая рациональность, американские стереотипы или французская пылкость. Не важно, в какую эпоху и чьи грехи искупают герои. Важно, что жребий брошен – за свой выбор придется платить.
Любовный треугольник
Париж, 1957 год. Звонок в дверь. Флейтист Лепаж ждет новую горничную, а видит свою мечту. И хотя что-то с юной Заффи не так (оцепенелый взгляд, будто нарисованная улыбка, отрешенность), чувства музыканта развиваются в темпе «живо, быстро, как можно быстрее». И не ослабевают ни с женитьбой, ни с зачатием ребенка. Кажется, еще чуть-чуть – и его страсть растопит сердце Снежной Королевы. Увы, автор «Печатки янгола» всего несколькими словами дает понять: катастрофа неизбежна.
И не только потому, что героиня затаенной болью поделится с другим, кто станет ей по-настоящему родным человеком. Ужасно, но факт: «маленьким людям» негде спрятаться. Потрясения большой политики – войны, вооруженные конфликты, забастовки, государственные альянсы – обязательно вытряхнут их из футляров и уничтожат.
На таком материале, когда у каждого персонажа душа рвется в куски по-своему, можно было бы создать эпическое полотно со сложной оркестровкой, основной и побочными темами, надсадным драматизмом. Однако канадка Нэнси Хьюстон отдала предпочтение камерной элегии. В итоге получилась тонкая, почти прозрачная история любви, у которой нет ни малейшего шанса реализоваться счастливо.
Ненсі Г’юстон. Печатка янгола. – Л.: Видавництво Анетти Антоненко
Накануне Рождества
Англоязычная литература, чей рынок остается финансово самым привлекательным, напоминает Клондайк времен расцвета: желающих застолбить и далее окучивать золотоносную делянку тьма, а удается это единицам. У Отессы Мошфег пока все в порядке. Ее дебютный роман сразу был награжден PEN/Hemingway Award и вошел в шорт-лист Букеровской премии 2016 года. Вероятно, критики соскучились по эстетике a la Чарльз Буковски.
«Эйлин» шокировала ролевой рокировкой, тем более странной, что речь об Америке 1960-х. Автор обошлась без цветастых хиппи, рок-бума и прочих радостей. Собственно, радостей тут вообще нет. Субъект в центре композиции – нечто унылое, закомплексованное, одинокое – вроде бы должен быть лузером с задатками маньяка. Вопреки всем ожиданиям, это молодая женщина. Дохлая мышь в бардачке, желание внезапной смерти, работа в колонии для малолеток симпатии ей не прибавляет.
Но с наступлением Рождества, когда сбываются сокровенные чаяния, у нее вдруг появляется веская причина сбежать из затхлой провинции – к лучшей жизни. Не будь это мрачный психологический триллер, здесь бы уже звучала «Jingle Bells». А так Эйлин на праздник исполнит «Траурный марш». Крутое решение.
Отесса Мошфег. Ейлін. – Х.: Vivat
Что немцу хорошо
Девушка из простых, парень – наследник приличного состояния. Она рассудительная, усердная, земная. Он горделивый ницшеанец, который жаждет вознестись над буднями и поразить всех подвигами во славу Германии. Никакая близость не может помешать ему мчаться за мечтой. Участь же кроткой сироты в том, чтобы пережить две мировые войны, в чужой семье наконец обрести свое место, найти благодарного слушателя и на пороге старости попытаться взорвать памятник Бисмарку. Зачем? – вопрос не риторический.
После шедеврального «Чтеца», опубликованного почти четверть века назад, любое произведение Бернхарда Шлинка обречено на сравнение. Книга этого года издания и перевода «Ольга» – не исключение, и ей не повезло дважды. Во-первых, на авансцене снова женщина сильного характера, назначенная «дежурной» по проблемам нации и генерации. Во-вторых, как и Ханна Шмиц, Ольга Ринке вынуждена хранить некий важный секрет, открытие которого радикально меняет суть произошедшего. Аудитория в финале получает право выдохнуть «Ах, вот оно что…». Однако осадочек – словно признанный мастер пристроил тот же сюжет в иные декорации – горчит.
Бернгард Шлінк. Ольга. – Х.: КСД
Лгут все
Провинившихся школьников заставили после уроков писать эссе. Спустя полчаса один из пятерых умирает от анафилактического шока – полицейские уверены, что это убийство. Кто же из квартета в столь юном возрасте попрал закон? Основания были у каждого. Погибший Саймон всем изрядно потрепал нервы откровениями в блоге, и накануне трагического события у него была готова свежая порция компромата.
В романе «Брехун серед нас» свои версии поочередно докладывают именно подозреваемые. Из их свидетельств Карен Мак-Манус выстраивает детективную линию: все рассказчики ненадежны, что изначально путает следы растерянным копам.
Факультативная тема – тиражные американские клише. Есть подростковые типажи: спортсмен, принцесса, заучка и босяк. Учитель, ненавидящий гаджеты. Исколотая ботоксом домохозяйка. Прессующие родители и родители равнодушные. Есть измена по случаю, расизм, камин-аут, подлог, наркоторговля и употребление стероидов. Где-то к середине книги количество шаблонов приобретает угрожающие размеры. Тогда ловишь себя на мысли, что бог с ним, с преступником. Гораздо интереснее, как автор управится со всем этим богатством. И управится ли вообще.
Карен М. Мак-Манус. Брехун серед нас. – К.: КМ-Букс