Бонтон современной литературы – придумать не просто отдельный сюжет, а целый мир. Не обязательно особенную Вселенную, хотя и такое возможно. Достаточно наделить исключительными чертами страну, город, дом. Или свести большое «где» до одной-единственной кушетки
Киберпанк
А начиналось все невинно: людям предлагали подключиться к Синергии, обещавшей улучшение памяти, легкую учебу, достижение целей без стресса, взаимодействие миллионов сознаний. В результате нейросистема перемолола серое вещество большинства сапиенсов, завершив их существование как обычного биологического вида. Запущенный ею вирус провоцировал психозы и необратимые изменения. Например, у некоторых зараженных на порядок улучшились интеллектуальные показатели и появилась телепатия. Так образовалась террористическая организация нового поколения «Саранча», которой противостоит кучка граждан, избежавших мутации. А Бог (да, да – Он был) просто ушел.
В момент, когда эксцентричный миллиардер Франтишек Элиас III рассказывает об этом, человечество находится в состоянии тотальной войны и в шаге от Апокалипсиса. Главный герой романа «Голокост F» один из немногих, у кого есть средства для борьбы за себя и оставшихся в здравом уме. Если доберетесь до финала, узнаете, выполнима ли миссия, что происходит в городе Рамма, кто такие «колыбельщики», зачем жениться на стопроцентном андроиде, для чего в космос послан H.O.D и как вообще устроен ужасный новый мир. Польский фантаст Цезарий Збешховский заархивировал в тексте много занимательного.
Цезарій Збєшховський. Голокост F. – К.: Видавництво Жупанського
Ироническая сага
Слово «музей» в названии романа дает знак: перед нами семейная хроника с историческим бэкграундом (вспомним Оксану Забужко или Орхана Памука). «За лаштунками в музеї» – не менее яркий пример. Его главная героиня появилась на свет в славном Йорке, где каждый камень пропитан воспоминаниями о былом. Именно этому делу – воспоминаниям – она усердно предается, копая так глубоко, как может. До прабабушек-прадедушек, пробираясь через лабиринт свадеб, зачатий, рождений, смертей к пониманию, почему же в ее доме любовь – чужеродная субстанция.
А вот о чем название умалчивает, это о том, что текст – почти сплошной поток иронических замечаний, забавных моментов и уморительных комментов. Именно они держат на плаву конструкцию с десятками персонажей. После фраз «Банти похожа то на череп, то на собственную мать. Она не может решить, что хуже» или «В них сливаются прусская мрачность и пресвитерианская суровость, и результат внушает трепет» хочется слетать на денек в Эдинбург, постучаться в дверь дома Кейт Аткинсон и с чувством пожать трудовую писательскую руку. За это и за мастерскую дозировку грусти и драматизма: идеальные пропорции в чудовищно реалистичной книге.
Кейт Аткінсон. За лаштунками в музеї. – К.: Наш формат
Производственный роман
У любого доктора забавных, печальных, поучительных, безумных историй за годы практики собирается вагон и маленькая тележка. Не знаю, как другие специалисты, а профессор психиатрии Стэнфордского университета Ирвин Ялом извлекает из сеансов, кроме научных выводов, еще и художественную литературу, в которой персонажи и события вымышлены. Никакого нарушения этики.
Собственно, нравственным вопросом его роман и начинается. Молодого психофармаколога Лэша назначают дознавателем в деле 72-летнего психотерапевта, обвиненного в сексуальных домогательствах к пациентке. Тот оказывается крепким орешком: по ходу проводит коллеге ликбез, увещевает бросить химическую лабуду и заняться настоящими дебрями, где нужна наблюдательность и милосердие. Его собеседник принимает вызов и меняет специализацию, не подозревая, на что соглашается.
Книгу «Брехуни на кушетці» можно принимать тем, кто ценит юмор, врачебные байки, пространные рассуждения и не страдает аллергией на мозгоправов. Бонус: на выходе вы будете знать о современной диагностике, интерпретации, неврозах переноса и пограничных состояниях несравнимо больше, чем на входе.
Ірвін Ялом. Брехуни на кушетці. – Х.: КСД
Игра в классики
Цикл «Буссардели» Филиппа Эриа построен так, что не обязательно читать все четыре книги подряд. Этим воспользовались издатели, выпустив в серии «Лауреаты» лишь вторую часть – «Зіпсовані діти», награжденную Гонкуровской премией. И все же подскажу: в первом романе французский классик нарисовал подробнейшую картину становления и обогащения отдельно взятой династии в течение ХIХ века.
Сто лет тяжелой работы и предприимчивости ничего не значат для одной наследниц. В продолжении свою версию излагает Агнесса, отказавшаяся от роли кроткой агницы – замужество по выбору клана, дети, истовое поддержание статуса. Только после переезда в Штаты она вздохнула свободно. Америка восхищает: жилые здания выше церквей, теннисные мячи в банках, стремительные экспрессы, открытые люди. Другая страна – широкие возможности. Однако получается не так радужно, как хотелось: всего через два года паршивая овца возвращается к ненавистным родственникам, да еще с бастардом. Буржуазная драма снова заряжается энергией, и сюжет выходит на следующий виток развития. Эриа безжалостен: мало заявить позицию – нужно ее овеществить. А от банальной перемены мест человек не меняется.
Філіп Еріа. Зіпсовані діти. – Х.: Фабула