На новых станциях метро везде лампы дневного света — идешь как по Крещатику. А вот в туннелях под Крещатиком свет мутноват: там сложнее работать. Первый раз ночью под землю я спустился почти двадцать лет назад. Был монтером колеи, бригадиром, сейчас старший мастер — у меня в подчинении 40 человек. Все идет, как говорится, по накатанной. Пять ночей работаю, две — дома. Я привык, да и здоровье пока позволяет. На самом деле даже не знаю, как бы работал днем: движение в час пик представить трудно
Последние поезда с конечных станций выходят в полночь. По пути их следования — одна за другой — станции закрываются «на вход». На моей ветке конечная «Красный Хутор» прекращает работу, например, в 0:56. А в 1:15 снимается напряжение и сигнализируется об этом.
Виталий Лагодный — старший мастер пути КП «Киевский метрополитен»
Тогда начинается наша работа. Сначала идем, как мы говорим, «в коморку», грузим инструмент и пешком — до места выполнения работ. Обычно это метров 200-300: почти на каждой станции своя бригада.
Мой участок от «Красного Хутора» до «Славутича». На этом куске трудится пять бригад, отвечающих за текущее содержание колей, и еще одна — за капитальный ремонт. У нас не бывает такого, что пришел на работу и лег спать. Каждому находится дело — кто-то выправляет колеи, кто-то контактную рейку, есть и стрелочные переводы.
А на «Славутиче», на мосту, сейчас идет замена рельсов и шпал. Если бы был щебень, было проще, а там бетон — надо вырубать и потом заново бетонировать. Это тяжелая физическая работа, поэтому трудятся у нас в основном молодые парни. Хотя, говорят, раньше в бригадах были и женщины. Сейчас женщины дежурят на станциях и обходят пути. А еще они нас пересчитывают перед входом в туннель, и утром, после смены, отмечают в журнале. За двадцать лет никого в тоннелях не теряли.
Безопасность в метрополитене — первое дело. У нас регулярно проходят совещания по безопасности движения (БД). Помню, когда я поначалу говорил жене, что еду на БД, она улыбалась как шутке, но ревновала. Она-то работает днем. Видимся только по вечерам и на выходные.
Есть правила безопасности и в самой работе. Особенно когда работаем на контактной рейке. Ее можно увидеть, если заглянуть за край платформы — рейка подвешена на кронштейнах. От колеи ведь током ударить не может, а вот там 835 вольт! Поэтому, несмотря на сигнал о снятии напряжения, мы всегда перед началом работ перепроверяем, нет ли тока.
Я давно не «завтракаю». Как завтракать после смены? Просто «кушаю». А ночью и не кушаю, и не перекусываю. Да и нет у нас обеденного перерыва. Но выпить кофе с бутербродом все же можно: бригады выходят на работу в 23:30 и до сигнала о снятии напряжения время имеется.
Как старший мастер, прихожу еще раньше, в девять вечера. Поэтому до звонка успеваю выпить как минимум три чашки. Вообще кофе пьют все — иначе как оставаться собранным?
После ночной смены сплю часа четыре. Просыпаюсь не по будильнику — сам. Дольше часа дня спать не выходит. А будильник у меня обычно стоит на 4:40. Это перестраховка: тогда же нам в туннелях дают сигнал времени, что пора закругляться с работой. А в 5:05 включают напряжение.
По выходным и в отпуске — я жаворонок. Люблю вставать пораньше. Но перестраиваюсь легко, и что такое бессонница –не знаю. Всего у меня 38 дней отпуска. Обычно беру тремя частями, чтобы и отдохнуть, и заняться хозяйством.
Кроме дополнительных отпускных дней у нас еще есть надбавка к зарплате — 24% «ночных». Хотя некоторые монтеры колей и ребята, которые укрепляют туннели (мы с ними единственные работаем исключительно ночью), не выдерживают и увольняются. Они как думают: пойду ночью, чтобы днем еще подработать. Но ночь есть ночь.
За два десятка лет работы в метрополитене ни разу не дежурил в новогоднюю ночь. На первое января мне работать грех. Все-таки двойной праздник: в эту ночь я родился. А поскольку от скопления людей отвык, Новый год встречаю в семейном кругу, с женой и дочерью. В эту нерабочую ночь в сон меня не клонит, но и не скажу, что всегда засыпаю последний. Все-таки я жаворонок!