Обзор книг о людях, попавших как кур в ощип. Не важно, по желанию, прихотью ли судьбы. Главное – мистический опыт, который они пережили. Или не пережили.
Вперед, к Атлантиде
Как ответить на вопрос: «Вы сумеете вспомнить, кто вы на самом деле?». Да откуда это знать, если не попробовать нечто экстраординарное? Рене Тольдано попробовал регрессивный гипноз. Наш современник зашел на представление, а вышел капралом в окопе I Мировой войны. Затем очнулся в своей личности, прикончил клошара, утопил труп. Трудный выдался вечерок.
У Бернара Вербера нюх на трендовые темы и оригинальное чувство юмора. В прошлое он отправляет учителя истории, раздраженного тупостью человечества, из века в век поскальзывающегося на типичных граблях. Погружаясь в сознание то старухи-графини, то раба-галерника, он исследует свои реинкарнации и проверяет, насколько правдиво преподаваемое им. «Скриня Пандори» – название романа, театра, где состоялся сеанс, и обобщающая метафора: ящичек с бедами – наша коллективная память, которую легко исковеркать. Герои слагают головы, а варианты произошедшего рассказывают выжившие трусы тогда, когда их выдумки некому оспорить.
Вербер не был бы собой, не попытайся выжать из такого сюжета максимум. Француз моделирует ситуацию неопределенности: транс ли тому виной, что мужчина, чей мозг – настоящая машина времени, добрался аж до Атлантиды, или Рене спятил? Ответ неоднозначен. Так и атеисты сыты, и эзотерики целы, и планка интереса на высоте до последней страницы.
Бернар Вербер. Скриня Пандори. – Л.: Terra Incognita
Меж двух миров
1862 год. Накануне грандиозного приема в Белом доме тяжело заболевает сын Авраама Линкольна. Президент мечется между блестящей толпой в бальных залах и комнатой Вилли. Страшную ночь после смерти мальчика глава охваченного Гражданской войной государства проводит на кладбище, куда перенесли тело. Отец не отпускает его в прямом и косвенном смысле. Возможно, поэтому душа Уильяма застревает в бардо – месте, сходном с чистилищем. По-простому говоря: ни туда, ни сюда.
Здесь, как и на светском рауте, тоже очень шумно. Не ведающие, что им каюк, призраки жаждут поболтать. Престарелый молодожен сетует на отсутствие интима. Самоубийца объявляет каминг-аут. Будущее дочерей тревожит заботливую мать. Их ламентации укладывались бы в рамки фантасмагории, но автор книги «Лінкольн у бардо» Джордж Сондерс позаботился и об исторической подлинности.
Помимо произносимых привидениями монологов, текст соткан из цитат. Газетные статьи, мемуары, позднейшие изыскания, архивные документы – все идет в ход через запятую. Дистиллированный постмодернизм с его карнавалом, полифонией, ироничностью, который, несмотря на усталость, по-прежнему радует такими яркими метеорами. Заслуженная Букеровская премия, хотя обычно ее за дебютные эксперименты не дают. А еще американцу повезло с переводчиком на украинский язык: чтобы стилистически верно отразить писательский галлюциноз, Андрей Маслюх проделал филигранную работу.
Джордж Сондерс. Лінкольн у бардо. – Л.: Видавництво Старого Лева
У бездны на краю
Станислас Кордова снимает настолько жуткие фильмы, что одни люди боятся их обсуждать, а другие используют в качестве учебников зла. Он вообще будто шаровая молния: приближение к нему либо убивает, либо оставляет неизгладимые отметины. Журналист Скотт Макгрэт не единожды пожалел о намерении разоблачить это исчадие ада. В результате режиссеру-отшельнику хоть бы хны, а Скотт потерял жену, работу, деньги, репутацию. И вот новость, вынуждающая его встряхнуться: дочь чудовища – молодая гениальная пианистка – погибла при загадочных обстоятельствах.
Два фактора отличают мистический триллер «Нічне кіно» от сотен ему жанрово подобных. Во-первых, автор романа Мариша Пессл знает толк в метафорах, которые не выглядят ни вычурными, ни лишними – каждая делает свой участок наиболее выразительным. Можно сказать «депрессивный городок». А можно усложнить: «Фогуотт оказался стайкой белых домишек, что цеплялись за серый холм, точно редкие зубы за дряхлые десны. По улицам брели женщины с такими окаменелыми лицами, словно пережили чуму».
Во-вторых, писательница продумала массу убедительных деталей – сымитированные материалы СМИ, полицейские протоколы, расшифровки телефонных бесед, скрины веб-страниц. Но в чем она хочет нас убедить? В правоте Макгрэта, считающего Кордову монстром? В существовании родового проклятия? В замаскированном убийстве? Не понять до финишной черты, что дьявольски приятно – по объему тут чтения на неделю.
Маріша Пессл. Нічне кіно. – К.: Рідна мова