Пять музеев в Киеве общегосударственного значения хранят предметы из коллекции Богдана и Варвары Ханенко. Страстные коллекционеры оставили нам в наследство невероятную историю развития человечества и Украины в предметах. Многогранность интересов и одновременно глубина погружения этой загадочной супружеской пары поражает и сегодня. К столетию юбилея музея их имени – необычный рассказ о страстных коллекционерах и их доме.
Свадебное путешествие по Европе
В доме на улице Терещенковской, 15 уже сто лет размещается Музей искусств, который сегодня, как и значилось в завещании, носит имя Богдана и Варвары Ханенко. Правда, долгие десятилетия имена его создателей здесь не значились. Как складывалась судьба супружеской пары, какие загадки с ней связаны и в чем уникальность их собрания – рассказала заместитель гендиректора музея Ганна Рудык.
«Варвара Терещенко и Богдан Ханенко познакомились, скорее всего, в Москве. Семья Терещенко в 1870-х переехала в Москву (развивала сахарный бизнес), а Богдан учился на юридическом факультете Московского университета, – поясняет Ганна Рудык. – В кругах культурной и общественной элиты молодые люди и могли встретиться».
Терещенко – известнейшие сахарозаводчики империи. Дед Варвары Артемий Терещенко получил дворянский титул с правом передачи его потомкам за благотворительность свою и своего старшего сына Николы Терещенко. Варя – старшая дочь Николы Артемьевича. В Москве они – новые дворяне и очень состоятельная семья. Терещенко также занимаются коллекционированием, в основном русского искусства, что на тот момент моднее собрания европейского.
Богдан Ханенко не столь богат, зато род известен. Его предок, Михаил Ханенко, был гетманом Правобережной Украины в 17 ст., а его братья Сергей и Лаврентий получили за свои военные заслуги от польского короля Яна Казимира дворянскую грамоту. Один из их потомков, генеральный хорунжий Николай Ханенко, стал в 18 веке знаменитым военным мемуаристом. А родные дяди Богдана, Александр и Михаил Ханенко, были исследователями и коллекционерами украинской старины. Кроме того Александр Иванович Ханенко занимался политикой – выступал на Черниговщине за земельную реформу и отмену крепостного права.
Из таких семей вышли молодые люди. Они обвенчались, когда Богдану исполнилось 25 лет, а Варваре – 23. Кажется, будущее семьи коллекционеров было им предрешено. Свадебное путешествие развернуло и направило их жизнь раз и навсегда.
«Я женился. И с женой ездил за границу. По пути мы осматривали картинные галереи и музеи Вены, Венеции, Болоньи, Флоренции, Рима и Неаполя. Были счастливые дни. Все улыбалось нам кругом. И мы купили то, что нам встретилось и понравилось. К слову сказать, понимая тогда весьма мало в живописи, мы, однако, не ошиблись и купили весьма порядочные картины», – вспоминал позже Богдан Ханенко.
Из путешествия по Вене и Италии семья Ханенко вернулась, вероятно, уже со страстью к коллекционированию.
«Мы не знаем совершенно точно многого из личной истории Варвары Николовны и Богдана Ивановича, поскольку в 1922, когда весной умирает Варвара, через неделю или две обнаруживается, что исчез архив. И только в 1927 году секретарь ученого совета музея Сергей Гиляров написал в исторической справке: существует легенда, что архив сожгла по просьбе самой Варвары ее сестра Мария Иващенко, – поясняет заместитель гендиректора музея Ганна Рудык. – Странным кажется один факт. Варвара Ханенко могла попросить сжечь личный архив, но деловой – архив самой коллекции с историей приобретений, атрибуцией, консультациями специалистов, такого Варвара Николовна пожелать не могла».
Свет на деятельность и жизнь супругов проливает их личная переписка, документы в архивах об их имуществе. Однако и тут сплошные загадки. Например, письма Варвары Николовны исписаны вдоль и поперек и выглядят так.
Ганна Рудык уже научилась узнавать и распознавать почерк, но прочесть такой шифр далеко не всегда возможно. При этом письма адресованы самым близким людям и, очевидно, они их понимали. Здесь бы не помешала помощь it-специалистов: разделить два слоя текста.
Еще одна загадка – как выглядела Варвара Николовна. Есть фото с ее рисованного портрета, и есть две групповых фотографии, где одна из женщин – предположительно, Варвара Ханенко. Однако при сравнении становится очевидно, что две гипотетические «Варвары» с фотографий – это разные люди. Поистине загадочная пара оставила нам наследие и историю, достойные книги.
Фоторепродукция утраченного в годы II Мировой войны масляного портрета Варвары Ханенко кисти А. Харламова. 1896 г. Фото из архива Музея Ханенко
Между фарфором и керамикой
Увлеченные коллекционированием, супруги занимаются самообразованием. В одном из музейных залов по периметру идет балкончик с дюжиной дверок – это шкафчики библиотеки семьи Ханенко.
Собрание книг состояло из 10 000 томов, 3000 из них – об истории искусств. И все они пестрят пометками на полях, как будто их читатель готовился сдавать экзамен, поясняет Ганна Рудык. Супруги получали публикации на тему истории искусств и читали на итальянском, немецком, французском, английском языках. Богдан Ханенко переписывался и консультировался с ведущими европейскими специалистами: Вильгельмом Боде, Фредериком Зарре, по вопросам археологии Богдан вел активную переписку с Федором Вовком.
Пользовались и услугами дилеров. Варвара писала одному такому специалисту – знатоку иконописи и тоже коллекционеру И. Остроухову:
«Во мне горит страсть к коллекционированию, и страшно жаль упустить действительно хорошую вещь»
Далее Варвара просит сохранить в тайне цены, за которые она покупает иконы, потому как Богдан Ханенко может «побранить меня за такую расточительность и будет тысячу раз прав». Она тогда не знала, что И. Остроухов злоупотреблял доверием клиентов и не раз оставлял наиболее ценные экземпляры себе, отдавая другие работы покупателю за двойную цену.
Кроме того, у супругов были свои предпочтения в сборе шедевров. Богдан Ханенко любил изысканное искусство, высокохудожественное, гениальное. Варвару трогало самобытное, народное. Если Богдан коллекционировал мейсенский фарфор, то Варвара любила керамику, майолику. Супруг любил итальянскую и голландскую живопись эпох наибольших достижений, а Варвара – иконы:
«Я чувствую их красоту и получаю, глядя на них, истинное удовольствие, это для меня целое откровение».
По-видимому, ей нравилось то, что содержало в себе чувства и вызывало их, считает музеевед. Теперь ханенковские иконы можно увидеть в Национальном музее «Киевская картинная галерея» и Национальном художественном музее.
Позже Варвара Николовна займется музеефикацией украинского народного искусства и поддержит развитие этих традиций. Эта мода стала продолжением европейского движения Arts & Crafts (Искусство и Ремесла) Вильяма Морриса и Джона Рескина. Британцы искали вдохновение для высокого искусства в фольклоре и народном творчестве. В Российской империи и в Украине дворяне и купцы в своих поместьях также начали обустраивать мастерские народного творчества. Варвара Ханенко также основала кустарную мастерскую в селе Еленовка, теперь это Фастовщина: ткачество, набойка, столярная мастерская. Руководить ткацкой мастерской она пригласила знаменитого украинского художника Василия Кричевского: он здесь читал историю искусств и теорию орнамента, учил мастериц колориту и композиции, а также сам создавал эскизы для изделий.
В Москве и в Лондоне Варвара Ханенко открывает магазины, где продает изделия мастериц. В Киеве участвует в первой кустарной выставке. Но, к сожалению, в период Первой мировой войны магазины и мастерская были закрыты.
Шедевры в историческом обрамлении
Усадьбу №15 на улице Терещенковской пара приобретает у отца Варвары (возможно, все-таки получает в дар) с уже имеющимися строениями и начинает строить и обустраивать дом, в котором на втором этаже располагает значительную часть своей коллекции. Многие произведения искусства остаются в петербургской квартире. В киевском доме супруги весь второй этаж отводят под коллекцию, привлекая архитекторов и художников к оформлению залов.
Золотой кабинет с гобеленовыми шпалерами середины 18 столетия оформлен в стиле рококо. Закругленные стены, шатровый потолок, золочение, геральдические символы – все вместе должно вызывать те же ощущения, какие были у посетителей французских дворцов первой половины 18 столетия.
«В гобеленах использовано до 10 000 оттенков ниток. Это живопись через ткачество шелком и шерстью. Богдан Ханенко пригласил испанского художника Санчеса Барбудо расписать плафон («панно на потолке), – рассказывает Ганна Рудык. – Если Дон Кихот на шпалерах – комичный персонаж Сервантеса, то Дон Кихот кисти Барбудо конца 19 столетия – это уже романтический, бескорыстный герой. В одном зале видим эволюцию знаменитого образа».
Интерьер Золотого кабинета. Фото М. Андреева, Музей Ханенко. Фото: Катерина Френч
Тайными смыслами и посланиями наполнен весь музей. На потолке над парадной лестницей по периметру расположена надпись на староитальянском языке – Ганна цитирует ее вслух и дает украинский вариант перевода. Это «Божественная комедия» Данте, в переводе Е. Дробязко звучит так: «Людина вільна б доти обирала, Між двох однаково звабливих страв, Аж поки б, зголоднівши, не сконала». Какой жизненно, а может быть и смертельно важный выбор стоял перед семьей Ханенко – нам доподлинно до сих пор неизвестно.
Супруги уже около 15 лет вместе, у них нет детей и есть богатая коллекция. Личные покои на третьем этаже с невысокими потолками рассчитаны на двоих и обустроены очень скромно: белая незатейливая плитка. Их интерьер можно увидеть на фото 1930-х гг, когда музей открыл там первую экспозицию искусства Востока.
Источником наслаждения для коллекционеров был не бытовой комфорт, а возможность любоваться прекрасным произведением и ощущать подлинный дух старины. В залах – художественные стилизации: поздняя готика, итальянский ренессанс (для этого весьма эклектичного зала известный художник В. Котарбинский создал фризы с аллегорическими образами четырех великих культур человечества: Греция, Рим, Египет, Индия. Супруги Ханенко творчески продумывали интерьеры своей художественной галереи, ставшие достойным обрамлением оригинальных произведений старого искусства.
Как создать музей
Богдан Ханенко увлекается археологией, консультируется с известными специалистами, изучает литературу. Впоследствии сам пишет пояснения к каталогам своего археологического собрания «Древности Поднепровья». И он стремится собрать все эти ценности не для себя, его цель: сохранить в Киеве культуру этой земли. Ханенко активно и успешно продвигает в 1890-х годах идею открытия музея в Киеве. Этот замысел в кругах украинской интеллигенции существовал уже давно, но именно Богдану Ивановичу удается его реализовать: добивается у императора субсидии на создание музея, убеждает меценатов и коллекционеров старины и искусства вложиться собственными средствами и собраниями в общественное учреждение, курирует сложное строительство музейного здания. Тот самый «музей со львами» по улице Грушевского, где сейчас расположен НХМУ, стал в 1899 году первым публичным музеем в Киеве, широкого исторического и художественного профиля. На его освящении в 1904 году Богдан Ханенко произносит слова, которые и сегодня не потеряли своего значения:
«Музей должен быть не только собранием раритетов и образцов, но одновременно и школой, и храмом, и священным местом, куда должны стекаться все для изучения прекрасного и поклонения красоте, чтобы потом, в жизни, любить и понимать красоту».
Это при том, что сам Б. И. в эти годы уже серьезно болен, они с супругой часто выезжают на европейские курорты, некоторое время он даже лишен возможности говорить. В своих письмах к родным Варвара нежно называет его «Богдаша» или «Бася» и высказывает надежду, что время для лечения не упущено.
Супруги первоначально предполагали, что и их коллекция станет частью созданного под началом Богдана Ханенко первого киевского музея. Но со временем отказались от этой мысли. Их личное собрание было уже слишком велико и разнообразно. С 1910-х годов в их частную галерею на Терещенковской можно было посетить, но только «по визитным карточкам». В 1913 году в журнале «Искусство Южной Руси» выходит короткая заметка:
«В. Н. и Б. И. Ханенко предполагают учредить художественный музей своего имени. Для чего собираются переделать свой дом и в нем собрать принадлежащие им картины и предметы прикладного искусства. После чего музей будет завещан Киеву и содержаться он будет на средства, предполагаемые от специального доходного дома жертвователей».
Все продуманно: для содержания уникальной коллекции мирового искусства, ее обслуживания, реставрации нужны значительные средства, и супруги нашли способ обеспечить их в будущем, после своего ухода. В этом же 1913 году они выкупают соседний участок у сестры Варвары и строят шестиэтажный элитный доходный дом. Второй этаж дома должен был обеспечить помещениями библиотеку, Институт истории искусств и другие служебные нужды будущего музея. Остальные пять этажей – это элитные апартаменты для сдачи в аренду. Собственно эти средства и должны были идти на содержание музея.
В своих мемуарах Богдан Ханенко запишет:
«Творения гениев по своей сути не могут принадлежать тем, кто ими владеет, художественное произведение – достояние, которое принадлежит всем… Вот почему в дарах жертвователей музеям следует видеть только щедрое возвращение должного», – цитирует Богдана Ханенко Ганна Рудык.
«Владеть Тицианом и не показывать его человечеству – это то же самое, что присвоить себе неизданного Шекспира», – поясняет Ганна Рудык.
Дон Кихоты XX века
Весной 1917 года Б. Ханенко подписывает завещание, в котором оставляет свою часть коллекции Киеву, а также просит супругу, Варвару Ханенко, присоединить к этому дару ее часть собрания и переоборудовать их частный особняк в публичный музей. Дальше с неимоверной скоростью завертелась карусель судьбы. В 1918 году немцы, поддерживавшие гетмана Скоропадского, покидая Киев, предложили Варваре Николовне вместе с коллекцией выехать в Европу и там, в уважении и ни в чем не нуждаясь, создать музей искусства имени Ханенко. Но Варвара, которой в то время уже 65 лет, отказывается.
Варвара Ханенко и до этого занималась управлением и социальной деятельностью: открывала и поддерживала в их с мужем имениях больницы, аптеки, фельдшерские пункты, училища, храмы и даже, как утверждают историки, электростанцию. В условиях политической нестабильности и невзирая на здоровье и преклонный возраст, она снова берется за дело: отдельным поездом перевозит в Киев ценнейшие экземпляры коллекции из петербургской квартиры.
В конце 1918 года, тревожась за будущий музей, Варвара Николовна пишет дарственную на Украинскую Академию наук, передавая собрание, дом и библиотеку в ведение ученых. Но уже в начале 1919 года большевицкая власть решает срочно открыть в имении Ханенко музей. Тогда Варвара находит и приглашает к сотрудничеству художника и историка искусств Георгия Лукомского. У него уже есть опыт музеефикации коллекций дворцов Царского села.
Через несколько лет Лукомский напишет о том, как они осматривали с В. Ханенко собрание, как она рассказывала ему истории приобретения своих любимых творений. Он будет удивляться энергии и неизбывному интересу к искусству этой женщины и жалеть, что не записывал за ней следом каждое слово. В мае 1919 года музей уже готов и открыт для посещения: залы подготовлены, экспонаты снабжены этикетками, сотрудники проводят экскурсии для групп солдат, рабочих и крестьян.
А 23 июня большевики издают Декрет об учреждении в усадьбе Ханенко «Второго Государственного музея». «По сути дела, – говорит Ганна Рудык – это случайная формальная дата». Началом создания музея можно считать и тот момент, когда вышла новость о планах создания отдельного музея, и завещание Б. Ханенко и момент отказа Варвары от переезда с коллекцией за рубеж и, особенно, конец декабря 1918 года – подписание дарственной. Однако волею судьбы именно Декрет от 23 июня поставил точку в истории создания музея».
Варвара Николовна проживет еще три года, пережив даже того комиссара, который заявил, что она занимает слишком много помещения и ее следует выселить вовсе. В 1922 году задача сохранить музей переходит к новым Дон Кихотам. Первый директор музея – Николай Макаренко, тот самый, который отказался подписаться под сносом Михайловского Златоверхого собора и в последствии был расстрелян.
Ученый секретарь и замдиректора музея Сергей Гиляров в 1920-х годах привлек к музейной работе целую плеяду высокообразованных искусствоведов со знанием европейских языков и задал высокую планку активной исследовательской работы. Гиляров не оставил коллекцию в период оккупации Киева, в результате чего в 1945 году был обвинен в пособничестве гитлеровцам и умер в Лукьяновской тюрьме. Поистине выбор между искусством и смертью. И все они, как и сказано у Данте, фактически выбирали смерть, желая остаться верными искусству.
Видеть прекрасное рядом
Сегодня в фондах музея – более 25 000 предметов искусства. Среди них много целых собраний и отдельных предметов, поступивших уже после «эпохи Ханенко». Некоторые из них являются воистину уникальными в мировом мировом масштабе. Сегодня в экспозиционных залах выставлены около 1500 произведений. Сотрудники музея часто дополняют экспозиции или делают замены, когда особо ценные вещи возвращаются из реставрации. Также в музее ежегодно создается две-три временные тематические выставки, на которых можно увидеть фондовые коллекции и оценить результаты научных изысканий музейных кураторов. Из последних примеров: «Харизма Ирана», «Свобода и империя», «На десерт». Мечта музейщиков – реализовать идею «открытых фондов», когда не попавшие в постоянную экспозицию картины, скульптуру, прикладное искусство можно будет увидеть на полках запасников, пусть за стеклом. Для этого, правда, музею нужно в несколько раз большее пространство.
Музей очень любят посетители. Здесь часто проводятся музыкальные вечера, когда в зале произведений определенной эпохи звучит музыка того же периода, а куратор рассказывает об особенностях жизни людей и развития стиля, его воплощения в звуке и цвете. Проходят великолепные концерты европейской старинной и классической музыки, вечера музыкальных традиций Азии
Концерт-экскурсия «Голоса эпох!». Фото Музея Ханенко
В музее работают разнообразные инклюзивные программы, ведь задача музея – приобщить тех, кто какими-либо социальными барьерами отделен от возможности посещать музей и наслаждаться искусством. Есть постоянная программа социальных экскурсий для пенсионеров, а также в партнерстве с организацией «Молодь за мир», для бездомных и обитателей домов престарелых. Отдельное направление – работа со взрослыми и детьми с инвалидностью. Вместе с проектом «Культурный декрет» ежемесячно встречают родителей с малышами от 0 до 3 лет, заботясь о душевном и духовном ресурсе мам, пап, бабушек и дедушек. Именно так, как и представляли себе Ханенко: музей – это «идеальный мир», который создан для вдохновения и любви, для возможности человека дополнить этим счастьем свою ежедневную, часто непростую, жизнь.
С 21 июня по 1 сентября в Музее Ханенко открыта выставка «Музей. Столетие». Первый историко-документальный выставочный проект Музея Ханенко, который раскрывает судьбу музея и его коллекции с переломного для страны 1919 года.
