В 1842 году Киевский университет св. Владимира перебрался из временного помещения на Печерске в постоянное – ныне знаменитый красный корпус. Тогда же студенты и преподаватели начали снимать жилье на соседних улицах Паньковской, Тарасовской, Никольско-Ботанической и других, проложенных сравнительно недавно. Квартиранты снимали жилье в небольших хатах-мазанках на три окна, стоявших за деревянными заборами. Вокруг университета начал складываться профессорско-студенческий городок, названный в подражание парижскому аналогу Латинским кварталом
Вначале местность возле университета выглядела жутковато. Огромный пустырь перед главным входом, где с наступлением сумерек собирались босяки и прочие подозрительные личности. Соседние улицы не освещены – в темное время суток ходить небезопасно. И в довершение всего слухи, леденящие кровь.
Повод для слухов дал новый факультет – медицинский. Он, наравне с другими, разместился в красном корпусе. Факультетский анатомический театр с его специфическими (трупными) запахами расположился на первом этаже.
По городу пронесся слух о том, что студенты по ночам отлавливают на улицах одиноких прохожих, режут их, а трупы прячут в университетских подземельях.
Неудивительно, что киевляне побаивались этого нового района города, пользовавшегося столь сомнительной репутацией.
Без карт – никак
В 1851 году для анатомического театра стали строить отдельное здание, и спустя два года «анатомку» с ее неприятным запахом перевели на нынешнюю ул. Богдана Хмельницкого, 37.
Тогда же Латинский квартал начал застраиваться двух- и трехэтажными домами. Его улицы стали намного привлекательнее. Владельцы недвижимости влезали в долги, лишь бы построить дополнительный этаж – именно с расчетом на квартирантов. Профессура арендовала большую квартиру, а «своекоштные» студенты – скромную комнату.
«Своекоштными» называли тех, кто учился «за свой кошт» (точнее, за счет родителей). Таким студентам не полагалось общежитие, они снимали жилье самостоятельно.
Типичная студенческая комната в Латинском квартале выглядела так: дощатый пол, низкий потолок, диван, стулья, ломберный стол со скатертью (ну конечно, как же студенту без игры в карты), комод и деревянная кровать.
Сынки, карьеристы и «студиозусы»
«Своекоштные» студенты составляли большинство жителей Латинского квартала. Эта своеобразная публика делилась на несколько типов.
Первый – сыновья состоятельных родителей. Их интересовали не столько знания, сколько диплом. А также возможность весело провести несколько лет в Киеве. По окончании университета они, как правило, возвращались в родительское имение, получали какую-нибудь фиктивную должность (вроде почетного смотрителя народных училищ) – чтобы числиться на государевой службе, порхали по балам, выгодно женились, проматывали приданое жены, а потом и полученное в наследство имение.
Второй тип – карьеристы. Учились прилежно, однако без огонька. Любви к будущей профессии не испытывали. Мечтали о теплом местечке в канцелярии (желательно, в губернском городе, в идеале – в Петербурге) и стремились любыми правдами-неправдами выбиться в действительные статские советники (гражданский эквивалент генерала). Классические бюрократы-столоначальники получались именно из этой группы студентов.
Третий тип – молодые люди без особых способностей и талантов. Большинство из них заваливали сессии, нередко оставались на второй год и вечно жаловались на якобы предвзятое отношение к ним преподавателей. Из таких «студиозусов» вырастали посредственности и большие завистники.
С немецкими философами
Прилежные студенты, любившие выбранную специальность и действительно хорошо учившиеся, стали обитателями Латинского квартала далеко не сразу.
Дело в том, что были они «казеннокоштными» – обучались за счет государства. Им бесплатно предоставляли не только общежитие на четвертом этаже красного корпуса, но также питание, одежду, обувь, канцтовары и прочее.
Однако университет разрастался, и вопрос о нехватке помещений для лабораторий и кафедр с каждым годом становился все острее. В 1858 году попечитель Киевского учебного округа Николай Пирогов (знаменитый хирург) распорядился не опекать «казеннокоштных», а выдавать им ежегодно на все необходимое 143 рубля серебром.
Теперь они, как и «своекоштные», сами подыскивали себе жилье. И останавливали выбор, понятно, на Латинском квартале. Численность его обитателей – а значит, и стоимость аренды – резко возросла.
Новых «латиноквартальцев» легко было опознать по связкам книг, которые они регулярно носили домой из университетской библиотеки. Книги эти, как правило, были посвящены философии – в среде интеллектуалов было модно читать немецких философов. В оригинале.
В фуражках и без
В первые годы своего существования Латинский квартал был преимущественно темно-зеленым – именно такого цвета были мундиры и фуражки, обязательные для ношения студентами.
«Форма студенческая, – вспоминал один из тогдашних университетских воспитанников, – соблюдалась строжайшим образом. За расстегнутый крючок, за не застегнутую пуговицу иногда исключали из университета».
В 1861 году при Александре II обязательную форму отменили. Студенты стали носить пальто, широкополые шляпы и отращивать длинные волосы, прежде запрещенные.
С наступлением морозов Латинский квартал становился «клетчатым» – малоимущие студенты набрасывали поверх легких осенних пальтишек клетчатые пледы.
Правда, мундиры и фуражки в 1885-м вернулись в Латинский квартал – новый царь, Александр III, вновь ввел единую форму.
Аренда с дальним прицелом
«Содержали студенческие квартиры большею частью престарелые девы и молодившиеся вдовы», – вспоминает тогдашний студент Александр Романович-Славатинский, впоследствии профессор и заведующий университетской кафедрой.
За комнату с обедом и содержанием своего слуги (состоятельные родители-провинциалы отправляли своих чад в большой город в сопровождении слуг) следовало уплатить хозяйке семь–восемь рублей в месяц. «Конечно, от таких обедов подводило животики», – уточняет мемуарист. Еще несколько рублей уходило у студента на прочие надобности – табак, посещение театров, отправку писем домой.
Итого за десять рублей в месяц в киевском Латинском квартале худо-бедно можно было прожить.
Некоторые студенты арендовали жилье с дальним прицелом. Нет, идея заключалась не в том, чтобы жениться на молоденькой вдовушке. Те, у кого были деньги, и кто не собирался усердно грызть гранит науки, снимали комнату… у профессора.
Профессор, которому университет выдавал на аренду жилья, сверх жалованья, 300 рублей в год, мог позволить себе 7- или 8-комнатную квартиру. Одну из комнат и занимал студент.
Тонкость маневра заключалась в том, что студент-квартирант платил профессору не обычную цену, а завышенную – иногда в три раза. За это профессор протежировал своему квартиранту, «устраивал» его учебные дела.
«…и наш Латинский квартал»
Впрочем, большинство профессоров, селившихся в Латинском квартале, занимались наукой, а не проблемами непутевых студентов.
Здесь в разные годы проживали ученые с мировым именем – академики, члены-корреспонденты Академии наук, первые ее президенты Владимир Вернадский, Николай Василенко, Орест Левицкий, а также известные писатели, врачи, адвокаты, общественные и политические деятели времен УНР, включая председателя Центральной Рады профессора Михаила Грушевского.
Все, кто когда-либо жил в Латинском квартале, с теплотой и нежностью вспоминали его удивительную атмосферу. «Вчера вечером, – вырвалось у Леси Украинки в письме матери из далекой Ялты, – вспомнился мне Киев в марте и наш Латинский квартал».