Осенью 1916 года Киевская городская управа столкнулась с новой проблемой – жилищной. Точнее, проблема эта преследовала городское самоуправление с самого начала войны – члены жилищного комитета сбивались с ног, подыскивая подходящие помещения для прибывающих из западных областей империи эвакуированных учреждений и жилье для беженцев. Кроме того, приходилось предоставлять места для расположения вновь разворачивающихся в Киеве военных госпиталей и казармы для призывников, армейских частей, дислоцирующихся в городе.
Уже к началу 1915 года власти Киева практически исчерпали имеющиеся в их распоряжении резервы, включая принадлежащий городу Контрактовый дом и даже свободные кабинеты в полицейских участках. Ситуацию несколько облегчили воинские власти, отправив в конце года несколько крупнейших киевских вузов вглубь России – в Воронеж и Саратов. Освободившиеся аудитории и студенческие общежития тут же были заняты армейскими штабами и лазаретами. Однако война, напугавшая киевлян своей близостью, была отброшена на запад под ударами войск Юго-Западного фронта. Уже весной 1916 года преподаватели и студенты стали собираться из эвакуации домой. Новый учебный год должен был начаться в Киеве в родных стенах.
Вот тут и возник вопрос, куда поселять студентов. Да, весомый процент составляли киевляне и имели крышу над головой, некоторое количество располагало достаточными средствами для аренды комнат или даже квартир в доходных домах. Но большинство студентов, причем подавляющее большинство, не имело в Киеве ни крова, ни гроша.
Здесь мы приведем общероссийские статистические данные по состоянию на 1914–1915 гг. В этот период 14% всех студентов, обучающихся в университетах, были выходцами из крестьян. В технических высших учебных заведениях каждый пятый студент был крестьянского происхождения. Всего же представители низших социальных слоев Российской империи из рабочих, крестьянских семей, разночинцев в университетах составляли более 40% от общего числа студентов, в технических вузах – более половины, а в среднетехнических училищах – более 80%.
Финансовые возможности этой части студенчества были довольно скромными. Даже в случае освобождения от платы за учебу (от 50 до 150 рублей в год) – такие льготы довольно широко применялись в киевских вузах, студенты и курсистки нуждались в деньгах. Им необходимо было покупать еду, одежду, учебные пособия, предметы личной гигиены. Стоимость наемного жилья в Киеве для многих могла бы оказаться непосильной и поставить под угрозу дальнейшую их учебу.
Хорошей иллюстрацией описанной ситуации является письмо киевского студента в редакцию газеты «Киевлянин», опубликованное в одном из сентябрьских номеров. Молодой человек жаловался на свою квартирную хозяйку, у которой он снимал комнату за 32 рубля ежемесячной оплаты. В одночасье эта дама объявила об увеличении стоимости проживания до 100 рублей в месяц. Аргументы студента о том, что назначенная сумма для него просто нереальна и максимум, что он может предложить, это 40 рублей, домохозяйку не убедили, и она предложила немедленно освободить комнату.
Нельзя сказать, что Киевская городская дума не видела этой проблемы и не искала способов ее преодоления. На заседаниях думы рассматривались предложения по регулированию квартирного рынка и введению административных мер. Впрочем, лобби, защищающее интересы крупнейших киевских домовладельцев, в городском самоуправлении было достаточно сильным и не допустило бы принятия сколько-нибудь действенных мер, посягающих на интересы покровителей. После долгих прений дума решила «дать деньгами» – для устройства студенческих общежитий город выделил 10 тыс. рублей.
В бюджете губернии статьи расходов на обеспечение киевлян дешевым жильем не имелось, посему киевский губернатор принял волевое решение и издал 29 августа распоряжение, относящееся к содержателям гостиниц и меблированных комнат. Согласно этому документу, цены за проживание в гостиничных номерах и меблированных комнатах, сдающихся в наем, замораживались на уровне первой половины декабря 1915 года.
Обязательства по выполнению этого распоряжения были возложены на киевского полицмейстера, который, кроме всего прочего, должен был обязать предпринимателей вывесить в каждом номере или сдаваемой квартире объявление с указанием стоимости проживания. Еще одной мерой, предложенной губернатором для «ограждения от эксплуатации» всех проживающих, было развешивание на видных местах выдержки из обязательного постановления главного начальника военного округа от 8 апреля 1916 года, вводящего правила для гостиниц и меблированных комнат.
В тот же день, видимо, в качестве показательной меры, военные власти арестовали Федора Пономаренко, управляющего домом М. Левина, по улице Мариинско-Благовещенской, 133.
Пономаренко, вопреки требованиям вышеозначенных правил, вымогал от квартиронанимателя прапорщика Щигалина выплаты повышенной квартплаты. В результате вместо дополнительных денег управляющий получил арест сроком на одну неделю без права замены ее штрафом. Самовольно ли поднял арендную плату Федор Пономаренко или сделал это по распоряжению домовладельца, неизвестно. Однако «в кутузку» угодил именно управляющий, а его хозяин никак наказан не был, не считая некоторых неудобств из-за недельного отсутствия управдома.
Активизировала деятельность и квартирная комиссия при Обществе скорой помощи учащимся высших учебных заведений города Киева под председательством Федора Степановича Бурчака. 2 сентября на заседании комиссии решали «студенческий квартирный вопрос». Главным вопросом, поставленным перед собравшимися, был поиск помещений для размещения квартир для студентов, обучающихся в высших учебных заведениях. Среди рассматриваемых предложений были варианты довольно смелые. Так, А. Н. Шефтель предложил передать под общежития пустующие магазины на крытом рынке. Д. С. Марголин готов был отдать студентам свою дачу, расположенную на Трухановом острове. Ф. С. Бурчак предложил переоборудовать под общежитие находящуюся там же «летнюю санаторию».
В конце концов комитет пошел по проторенному пути. Было решено обратиться к руководству киевских учебных заведений и ходатайствовать о выделении для проживания студентов незанятых аудиторий в учебных корпусах. На железнодорожном вокзале для студентов и курсисток было организовано справочное квартирное бюро, а в здании городской думы – прием информации от домохозяев и арендодателей о наличии и стоимости жилья.
Надо сказать, что жилищные проблемы коснулись не только студентов и не только Киева.
В «первопрестольной» попечитель Московского учебного округа А. А. Тихомиров был вынужден созвать совещание по вопросу о помощи молодежи путем предоставления ей дешевых помещений, так как «учебный округ, к сожалению, лишен возможности что-либо предпринять в этом направлении. У него нет ни средств, ни прав». В Петрограде ситуация сложилась не лучше. Ограничения на стоимость жилья властями столицы империи не вводились, и домовладельцы взвинчивали цены по своему усмотрению. Так, около 500 жильцов «бюджетного» доходного дома «комнаты от домовладельца» (по существу, малосемейное общежитие с одной кухней на весь этаж) были поставлены перед фактом повышения квартплаты на четверть, а то и на треть. Спор между жильцами и хозяевами чуть не вылился в открытое противостояние и уличные беспорядки, которые удалось избежать только благодаря вмешательству полиции.
На фоне Москвы и Петрограда киевские власти в «квартирном вопросе» показали себя в самом выгодном свете. Впрочем, для дореволюционного Киева это было обычным делом.