Если говорить о Шулявке – что сразу приходит на ум: Политех, «бермудский треугольник» и одноименное метро «Шулявская». Полстолетия назад список выглядел иначе: завод «Большевик», киностудия Довженко, нархоз. А столетие назад Шулявка ассоциировалась у многих киевлян с Шулявской республикой.
Эту фабрично-заводскую окраину не особо жаловали тогдашние путеводители. В лучшем случае, пару строк вроде этих, из «Спутника по г. Киеву» 1912 года: «Шулявка – значительное городское предместье, расположенное вблизи Политехнического института. На Шулявке числится до 7,5 тыс. жителей. В этой местности имеется ряд механических и котельных заводов»
Упомянутые предприятия – это Киевский машиностроительный и котельный завод Гретера, Криванека и Ко, Чугунолитейный и сталеплавильный завод «Неедлы и Унгерманн», Главные мастерские Юго-Западных железных дорог и другие.
Заводчане селились неподалеку от места работы, чтобы не тратиться на транспорт. Так что население этого киевского предместья – преимущественно рабочие семьи, городская беднота и босяки. Не удивительно, что к леворадикальным идеям Шулявка была весьма чувствительна.
Политех в этой «компании» выглядит вроде бы чужаком – ведь там учились юноши отнюдь не из бедных семей. Однако студенты обычно склонны к бунтарству, живо откликаются на идеи переустроить мир. А потому приняли активное участие в создании Шулявской республики.
Сенсационный манифест
Революционный дух Шулявки особенно проявился в беспокойном 1905-м. В январе пролилась кровь в Санкт-Петербурге – войска, охранявшие царскую резиденцию, открыли огонь по мирным демонстрантам. 130 человек было убито, около 300 – ранено.
Страна встала на дыбы. Чтобы успокоить население, император Николай II вынужден был пойти на серьезные уступки. Издал 6 августа манифест об учреждении парламента – Государственной Думы, а 17 октября – манифест «Об усовершенствовании государственного порядка». Последним гарантировал «незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов».
Утром 18 октября, в первый день наступившей новой жизни, киевские газеты шли нарасхват – там был опубликован текст сенсационного манифеста.
В полдень в Политехническом институте, несмотря на то, что занятия были отменены, собрались около 800 студентов. Кто-то пустил слух, будто возле городской думы будут зачитывать царский манифест.
Студенты с красными флагами, криками «ура!» и революционными песнями направились по Бибиковскому бульвару на Крещатик. К ним присоединилась колонна рабочих главных мастерских Юго-Западных железных дорог – примерно 400 человек.
Тем временем возле университета св. Владимира собрался многотысячный митинг. Зажигательные речи произносил член социал-демократической партии Александр Шлихтер. Представляясь жертвой царского режима (действительно, «отмотал» пятилетнюю ссылку за антигосударственную пропаганду среди гимназистов), пламенно призывал идти на Крещатик. «Армия, – убеждал он, – наша. Идем!»
Мэр на час
У Киевской думы собрались около 20 тысяч человек с красными флагами. Захватив здание думы, они сбросили государственные флаги, установив вместо них красные и черные. На полотнищах были написаны названия партий – эсеров, социалистов и других.
На балкон думы вышел Шлихтер. «Граждане, – обратился он к митингующим. – Нужно еще больше сплотиться и добиться свобод». Призвал к всеобщей политической забастовке. Раздались крики: «Долой самодержавие!»
Заняв кабинет городского головы, Шлихтер начал давать распоряжения: из числа митингующих создавать вооруженные отряды, записывать всех желающих, а также сформировать группу крепких молодых людей, которые пойдут в оружейные магазины захватывать оружие.
Около 16:30 к думе подошел эскадрон драгун Киевского полка. По драгунам начали стрелять – из окон думы и из толпы. Также в них полетели камни и бутылки. Эскадрон открыл ответный огонь. Люди в панике побежали в разные стороны. Семь человек были убиты, 130 ранены. Часть захвативших думу успели скрыться, но 124 человека были арестованы. Шлихтер бежал, нелегально перешел границу и следующие два года прожил в Финляндии.
А в Киеве вечером начался еврейский погром. Полиция не только не останавливала громил, но зачастую и сама подсказывала, куда идти.
Автономная единица
Шулявка, однако, и не думала сдаваться. Спустя три дня, 21 октября, слесарь машиностроительного завода Гретера и Криванека Федор Алексеев, активный однопартиец Шлихтера, предложил создать противовес городской думе – совет рабочих депутатов.
Представители девяти заводов поддержали инициативу. На предприятиях прошли выборы – один делегат от ста рабочих.
Первое заседание совета состоялось 30 октября в Большой физической аудитории КПИ. Председателем избрали Алексеева. Совет определил «своей задачей борьбу против экономической эксплуатации рабочего класса и за его политические права». Создали стачечный комитет – рабочие массово прекратили работу. Из них начали формировать дружину – отряды для противодействия полиции.
Все последующие заседания совета также проходили в аудиториях КПИ, ставшего своеобразным центром Шулявской республики.
Студенты, у которых были отменены все занятия, охотно помогали рабочим – на крыше главного корпуса имелся тайник с нелегальной литературой, работала подпольная типография. А в химической лаборатории Политеха тайно изготовляли взрывчатку и бомбы для предстоящих уличных боев.
Словом, в ноябре 1905-го Шулявка стала автономной единицей – с собственным управлением, самообороной и прочим.
Хулиганы-наемники
Для поддержки семей бастующих совет создал специальный фонд. Деньги собирали в цехах предприятий по всему Киеву. Кроме того, агитаторы отправились в близлежащие села – убеждали селян помочь продуктами.
Благодаря этим мерам удалось открыть на Шулявке рабочую столовую, в которой забастовщики питались бесплатно. Там же они получали для распространения запрещенную революционную литературу.
Власти не рискнули снова применить силу. Предпочли иной сценарий: засылали на Шулявку организованные группы хулиганов, которые терроризировали население, избивали людей прямо на улицах, грабили дома.
В ответ рабочие дружины установили круглосуточное дежурство. Хулиганов отлавливали, брали обещание больше так не поступать, после чего… отправляли на принудительные общественно-полезные работы. Если кто-то из задержанных попадался вторично, с ним не церемонились: могли жестоко избить, а могли и убить.
Конец республики
20 ноября власти ввели в Киеве военное положение. В городе начались массовые аресты. Группа городовых попыталась проникнуть на Шулявку и задержать руководителей совета. Ничего не вышло: городовые были остановлены дружинниками, разоружены и выдворены вон.
Совет поддерживал связи с рабочими других киевских предприятий. По его инициативе 12 декабря началась общегородская забастовка. Это переполнило чашу терпения властей. Через несколько дней к Шулявке стянули две тысячи полицейских. Им придали восемь рот пехоты, а также подразделения казаков и драгун.
В ночь на 17 декабря 1905 года силовики окружили Шулявскую республику и приступили к зачистке – повальные обыски, аресты, изъятие огнестрельного оружия. К пяти часам утра с республикой было покончено.
Арестовали 78 человек – преимущественно активистов совета. Особенно охотились, конечно, за Алексеевым. Но ему удалось скрыться. Был пойман в Саратове, отсидел четыре года, потом жил за границей. В Киев вернулся лишь в 1928 году. Понравилось ли ему то, за что он боролся в 1905 году на Шулявке, история умалчивает.