С первых дней февральского вооруженного восстания жители Петрограда смогли убедиться, что далеко не все революционные перемены к лучшему. Так, радовавшее взгляд городских обывателей отсутствие городовых на улицах очень быстро стало настоящей проблемой. Уже 26 февраля 1917 года временный исполнительный комитет Государственной думы вынужден был обратиться к жителям города, призывая «щадить государственные и общественные учреждения и приспособления, как то: телеграф, водокачки, электрические станции, трамваи, а также правительственные места и учреждения»
Обращаясь к здравому смыслу, думцы предупреждали: «Необходимо помнить, что порча и уничтожение учреждений и имущества, не принося никому пользы, причиняет огромный вред как государству, так и всему населению… Недопустимы также посягательства на жизнь и здоровье, а равным образом и на имущество частных лиц. Пролитие крови и разгром имущества лягут пятном на совести людей, совершивших эти деяния, и могут принести, кроме того, неисчислимые бедствия всему населению столицы».
Уже следующие сутки наглядно показали, что в Петрограде готово к бесчинствам достаточно большое количество персон, не страшащихся «пятен на совести» ввиду полного отсутствия таковой. Еще недавно законопослушные подданные Российской империи, ощутив вкус безнаказанности, с головой окунулись в вандализм и мародерство. Естественно, не преминули воспользоваться ситуацией и профессиональные преступники. Резко возросло количество тяжких преступлений, связанных с противоправным завладением имуществом, с применением физического насилия и оружия. Жить в Петрограде стало просто опасно – грабили в подворотнях и на улицах. Стать жертвой ограбления или разбойного нападения можно было не выходя из дома. Под видом обысков или поисков «царских прихвостней» в квартиру или особняк врывались вооруженные люди, «экспроприируя» все более или менее ценное имущество, отдавая при этом предпочтение ювелирным изделиям и деньгам.
Рожденные революцией
Стремясь остановить разгул преступности и взять ситуацию в Петрограде под контроль, исполнительный комитет Государственной думы отправил в министерство внутренних дел сразу трех комиссаров и принял решение о срочном создании городской милиции, поручив это гласному Петроградской городской думы М.А. Крыжановскому. В тот же день столичные газеты публикуют обращение: «28 февраля в восемь часов вечера в помещении Александровского зала городской думы будет производиться запись студентов всех петроградских высших учебных заведений, желающих вступить в состав городской милиции. Студентам предлагается являться с матрикулами (свидетельство о зачислении в вуз, служащее зачетной книжкой, а иногда и пропуском в университет. – «Большой Киев») или другими документами, удостоверяющими их принадлежность к учебному заведению».
Петроградский комитет военно-технической помощи объединенных научных и технических организаций призвал студенчество откликнуться на просьбу городского самоуправления: «Товарищи, в настоящий момент необходима организация для поддержания порядка в Петрограде. Мы предлагаем записаться в нее. Отличительные признаки – белая повязка на рукаве. Обязанности: 1) прекращение бесполезной стрельбы, 2) отобрание оружия от малолетних и нетрезвых, 3) предотвращение грабежей и 4) наблюдение за порядком на улицах, в общественных местах и проч.».
Ребрендинг по-киевски
Обстановка в Киеве, в отличие от Петрограда, была спокойной, киевская полиция одной из первых структур царской власти признала законность деятельности временного комитета Государственной думы, а затем и созданного им Временного правительства. Стычек между чинами полиции и революционно настроенными гражданами, за редким исключением, не было, и городские власти рассчитывали, что охрана общественного порядка в Киеве будет по-прежнему осуществляться силами подготовленных и обученных профессионалов. Однако полицейским хватило и нескольких конфликтов с революционно настроенными горожанами, чтобы в массовом порядке перестать выходить на службу.
Директивой председателя Совета министров и министра внутренних дел князя Львова чинам полиции было приказано «остаться на своих местах и нести свои обязанности». Обращаясь на страницах «Киевлянина» к подчиненным, исполняющий обязанности киевского полицмейстера Горностаев писал: «Предлагаю внушить городовым, чтобы они немедленно заступили на посты. Киевская полиция вступает в распоряжение городского самоуправления. Нежелающие исполнить сего распоряжения будут привлечены к ответственности».
Ввиду создавшейся ситуации 5 марта 1917 исполнительный комитет совета объединенных правительственных организаций занялся созданием городской милиции. Член комитета С.С. Зелинский представил проект реорганизации правоохранительных органов в Киеве: «Решено полицию разоружить, оставить за ней функции фискального характера, а также канцелярские обязанности. Что касается участия полиции в охране города, то этот вопрос будет разрешен с учреждением городской милиции, а также полной реорганизации полиции. Задачами милиции являются охрана спокойствия, имущества и личности граждан города».
Далее комитет единогласно постановил «принять на себя обязанности начальника городской милиции – известного присяжного поверенного, капитана В.К. Калачевского», тут же приступившего к исполнению своих обязанностей. Вопрос о том, кому предстоит нести службу на улицах, тоже решился довольно просто. Члены комитета – представитель студенчества Гуревич и представитель совета рабочих депутатов Цедербаум – сообщали, что «студентами и рабочими уже организованы милиционные отряды, которые с сегодняшнего же дня могут приступить к полной охране города». Председатель комитета земского союза Юго-Западного фронта сообщил, что союзом также создан «отряд милиционеров в 500 человек, которые могут быть использованы».
Первыми «громкими» делами городской милиции стали арест коменданта Киевской крепости генерала Медера, закрытие типографии реакционной черносотенной газеты «Двуглавый орел» и охрана общественного порядка на многотысячной манифестации, прошедшей на Думской площади.
Вечером того же дня военный комиссар комитета М.К. Оберучев подвел первые итоги деятельности новой милиции и «сообщил некоторые факты, иллюстрирующие неопытность и в некоторых случаях нераспорядительность милиционеров, допустивших в течение дня ряд ошибок, совершенно нетерпимых в первые дни нового строя».
К сожалению, факты, приведенные докладчиком, в газеты не попали, но позднее Константин Михайлович привел их в своей книге «В дни революции»:
«То и дело с улицы и площадей приводили в думу разных покусителей на новый строй и свободу. Обыкновенно оказывалось, что арестованные и под усиленным конвоем приведенные никакой опасности ни для свободы, ни для нового строя не представляют, и приходилось их отпускать немедленно».
Вот наиболее характерные случаи: «Два студента, вооруженные с головы до ног, при шашках, револьверах и ружьях, привели простую женщину, в зимнем платке, полусвалившемся с головы. По заявлению сопровождающих ее юношей, она поносила новый строй. Что же такого сделала она? – спрашиваю я у приведших ее милиционеров. Да она сказала: «Перше були городові, а тепер студенти», – ответили мне милые юноши, усердно оберегающие новый строй от всяческих покушений».
«Приводят пару таких покусителей – даму и молодого человека. Оказывается, что где-то на площади у толпы летучего митинга дама, обращаясь к своему мужу, выразила неудовольствие по поводу манеры говорить оратора, или что-то в этом роде. Это показалось студенту–милиционеру опасным для нового строя, и он, взяв на помощь другого, привел парочку под усиленным конвоем… И добрый десяток таких «опасных для нового строя лиц» мне пришлось отпустить в этот вечер».
Тогда же, в ночь на 6 марта 1917 года, полковник Оберучев, выступая перед членами исполнительного комитета, сделал однозначные выводы: «вернуть студентов – милиционеров к своим занятиям, а рабочих – к свои станкам» и «перейти от волонтерства к установлению платности труда милиционеров».
7 марта «Киевлянин» опубликовал приказ начальника городской милиции: «Все дела бывшей киевской полиции перешли в ведение милиции г. Киева. Во главе полицейских участков временно учреждены мною участковые уполномоченные. Все чины бывшей полиции переходят на службу в милицию г. Киева и остаются на своих местах. Оружие бывшей полиции передано гражданской милиции. Холодное оружие оставлено у бывшего полицмейстера, его бывших помощников и приставов. Признаком принадлежности к милиции бывших служащих (классных и нижних чинов) бывшей киевской полиции является полицейская форма и повязки на левом рукаве защитного цвета с надписью «Исполнительный комитет общественных организаций города Киева».