Прошедший год, как и два ему предшествующих, был годом особенно важным для украинской государственности и для общественной жизни. Внимание народа Украины было сконцентрировано в двух направлениях: как на военные события, так и на проводимые в стране реформы. Так мог бы начинаться обзор событий, произошедших в нашей стране в 2016 году, однако приведенный выше фрагмент на поверку оказывается пересказом текста столетней давности
В оригинале он выглядит так: «Минувший 1916 год, как и два его и предшественника, был годом исключительного значения в русской государственной и народной жизни. Вместе с тем он был для русского общества годом раздвоенного внимания, так как и военные события, и внутренние дела с одинаковой силой владели мыслями русских людей». Именно таким образом начинается статья «Русская летопись 1916 года», напечатанная 1 января 1917 года в выпуске газеты «Киевлянин» №1.
Необходимо отметить, что подобные итоговые публикации появлялись не только в «Киевлянине». Так, в первых числах января 1882 года во львовской газете «Дело» была напечатана заметка «Огляд на рік 1881». А киевская газета «Рада» 3 января 1914 года разместила на первой полосе статью «Українське життя 1913».
Редакция «Киевлянина» публиковать годовые итоговые обзоры начала еще в XIX веке. К примеру, «Русская летопись 1897 года» была напечатана 1 января 1898 года. Весьма вероятно, что эта статья была подготовлена бессменным основателем, редактором и издателем газеты – Виталием Яковлевичем Шульгиным. Ученый–историк, гласный городской думы, известный лектор и весьма уважаемый в Киеве профессор занимался газетой с момента ее основания на протяжении 32 лет до самой своей смерти. Именно Шульгин сделал «Киевлянина» одной из самых популярных газет в Российской империи – к концу 1890 года еe тираж перевалил за 5 тысяч экземпляров.
Итоговая статья за 1897 год стала последней, в которой непосредственно киевским событиям уделялось не меньше внимания, чем региональным или общероссийским. В «летописи 1897 года» рассказывалось не только о назначении и перемещении государственных чиновников, произошедших переменах в системе образования и медицины, но и событиях городского уровня – построенных больницах, начале строительства исторического и художественно-промышленного музея, коммерческого училища, Оболонской гавани. Структуру этой статьи можно считать классической для «Киевлянина» и других газет того времени. Краткая характеристика прошедшего года, информация об изменениях в административной сфере, сведения о принятых и вошедших в действие нормативных актах, справка об экономической жизни. После этого обычно шли новости Киева, отчет о праздниках и юбилеях, а затем перечисления знаменитых горожан, усопших в прошедшем году.
События, касающиеся внутренней и международной политики Российской империи, вояжей высочайших лиц шли отдельным разделом, как и «политическое обозрение». В целом все три блока – государственный, региональный и зарубежный были примерно одного размера и занимали, как правило, до двух третей газетной страницы.
Уже в следующем «итоговом выпуске за 1898 год» в «Киевлянине» для обзора местных киевских событий места не нашлось. Такая ситуация сохранялась до 1913 года, пока редакцию не возглавил Василий Витальевич Шульгин, политический и общественный деятель, депутат трех Государственных дум. В отличие от своего отца, историка–теоретика, сын являлся политиком–практиком, прекрасно понимающим, что происходит в государстве. Именно перу Василия Витальевича и принадлежит «Русская летопись 1916 года», опубликованная в первом «Киевлянине» 1917 года.
«События на наших фронтах постоянно приковывали к себе наши взоры и, следя за ходом военных действий, мы радовались успехам кавказских армий, взявших Эрзерум и Трапезунд, приветствовали памятный «майский прорыв», блестяще выполненный войсками генерал-адъютанта А.А. Брусилова, переживали наши, даст бог, временные неудачи и с гордостью узнавали о подвигах наших героев».
Тут Василий Шульгин не упомянул, что военные действия – это не только гром пушек и победное «ура», но и десятки тысяч беженцев, оставшихся без крыши над головой и средств на пропитание, это миллионы овдовевших солдаток и осиротевших детей. На каждую тысячу ушедших на войну мужчин погибло 115. А общее число погибших российских подданных на фронтах Первой мировой войны составляет по разным оценкам от 775 тыс. до 1 млн 300 тыс. человек. Бессмысленно загубленные жизни, сожженные деревни, разрушенные города и затоптанные нивы.
«Помимо военных дел, в начале войны исключительно владевших мыслями русских людей, общество вынуждено было вновь обратиться к внутренним, тыловым делам, которые не раз настойчиво напоминали о себе».
И тут Шульгин-младший скромничает – тыловые дела возможно «не раз напоминали о себе» где-то в тысячах километрах от передовой, а в прифронтовом Киеве «внутренние тыловые дела» забыть было просто не возможно. «Тыловые дела» кусались ценами на рынках, толкались локтями в переполненных трамваях, прибывали на киевский вокзал в санитарных поездах, и растекались по городу толпами беженцев, изломанными фигурами инвалидов–фронтовиков и колоннами военнопленных.
«В прошлогоднем обзоре была уже отмечена начавшаяся у нас дороговизна и продовольственный кризис как следствие ненормальной экономической жизни страны, отсутствия правильного обмена между частями Империи».
«В 1916 году эти явления усилились и участились, и на борьбу с дороговизной и продовольственным неурядицами было потрачено много времени и сил».
Грубо говоря, логистика, и так не являющаяся сильной стороной имперской бюрократической системы, на третьем году войны просто исчезла. Точнее, она еще как-то справлялась с перевозкой военных грузов, а для транспортировки гражданских и торговых не оставалось ни средств, ни сил. Киевской городской управе пришлось рассылать своих эмиссаров–закупщиков по всей необъятной «России–матушке». Гужевой транспорт искали в Астрахани, масло – в Сибири, крупы, овощи, зерно – по селам и хуторам. Как никогда актуальным стал «самовывоз».
Применяемые государством административные меры путем установления фиксированных цен только усугубили ситуацию. В крупных городах вводилась карточная система на целые группы товаров. В Москве и Питере даже хлеб начали отпускать по карточкам. К концу года и киевляне познакомились с карточной системой – она была введена для керосина и сахара. Сахара! И это в городе, который еще несколько лет назад считался «сахарной столицей России».
Постоянная смена персон в министерских креслах являлась бесспорным признаком правительственного кризиса: «Личный состав совета министров многократно подвергался большим переменам. Пост председателя совета министров в минувшем году занимали: И.Л. Горемыкин, Б.В. Штюрмер, А.Ф. Трепов и князь П.Д. Голицын. Некоторые ведомства несколько раз меняли своих руководителей. Лишь министры: императорского двора – П.Л. Барк, морской – адмирал И.К. Григорович, торговли и промышленности князь В.Н. Шаховский сохранили свои посты».
Не лучше обстояло дело и Государственной думой IV созыва. Три из четырех ее сессий были остановлены досрочно. Империи представительский орган в существующем формате был не нужен, а зачастую просто мешал.
«Огромные расходы, связанные с войной, и нарушения нормальной финансовой жизни государства требовали от министерства финансов и его руководителя П.Л. Барка напряженной работы по изысканию средств. Были увеличены некоторые налоги, введены новые, в том числе подоходный, на зрелища, было вновь расширено эмиссионное право».
Результаты «напряженной работы Барка и компании» впечатляют. Государственный долг империи, составляющий перед войной 8,8 млрд рублей, на 1 января 1917 года вырос до 33,6 млрд. Индекс инфляции во втором полугодии 1916 года поднялся до 336% против 100% в 1914 году. Запущенный министерством финансов печатный станок работал практически без остановки – за три года было напечатано более 5,6 млрд рублей, а объем находящихся в обороте бумажных денег увеличился в 2,6 раза.
«Снова, в третий уже раз встречает Россия Новый год в исключительных условиях великой войны. По-прежнему миллионы ее сыновей стоят непрерывной стеной против врагов. По-прежнему раздается грохот орудий и стоны раненых. «Претерпевший до конца – тот спасен будет», –вспоминается в день Нового года евангельское наречие».
До конца войны было еще очень далеко, а вот до конца империи оставалось всего два месяца. Россия входила в новый год с огромным багажом нерешенных проблем и неоплаченных долгов. Низы уже не хотели, а верхи не могли.