В былинные времена, когда гомосексуальность рассматривалась в лучшем случае как психическое расстройство, а в худшем – как уголовно наказуемое деяние или даже грех, сопоставимый по тяжести с ересью, трудно было представить современную свободу нравов. В допетровскую эпоху Московское царство каких-либо правовых норм относительно сношений партнеров одного пола не имело. Православная церковь осуждала каждое проявление похоти, то есть любой половой акт, не направленный на продолжение рода
Сюда относились внебрачный секс – прелюбодеяние, рукоблудие – мастурбация и мужство – вступление в связь мужчин. Мужство «без проникновения» считалось грехом, сопоставимым с супружеской изменой. Одним из наиболее тяжких «сексуальных» грехов была содомия – анальные половые акты, совершенные с партнерами как мужского, так и женского пола. В основном на уличенных или покаявшихся в вышеперечисленных прегрешениях мирян накладывались отлучение от причастия на определенный срок и различной строгости епитимьи.
От тюрьмы и от сумы
Первым государственным законодательным актом, коснувшимся гомосексуальных отношений, стали воинские артикулы Петра I, скопированные со шведского воинского статуса. Такие обычные для Швеции санкции против военнослужащих, совершивших акт «прелюбодеяния со скотиной, мужа с мужем и блуда с ребятами», как сжигание на костре, оказались чересчур строгими для российской действительности. Спустя десять лет, в 1716 году, вновь введенный воинский устав смягчил наказание. Смертная казнь или вечные каторжные работы на галерах полагались только насильникам, мужеложство же по взаимному согласию каралось телесными наказаниями.
Параграф 995 уголовного кодекса, введенного в действие высочайшим указом в 1832 году, обозначил новые санкции за мужеложство в виде ссылки на поселение в Сибирь на срок от четырех до пяти лет. При этом осужденный лишался всех имущественных, сословных и гражданских прав. При наличии отягчающих обстоятельств – насилия – применялась ссылка на каторжные работы в крепостях на срок от 10 до 12 лет.
Очередное смягчение уголовной ответственности отражено в статье 516 Уложения о наказаниях, принятого в 1903 году. Согласно новому закону, минимальный срок тюремного заключения за мужеложство не мог быть меньше трех месяцев, а в случае применения насилия или совершения полового акта с несовершеннолетним лицом назначалось тюремное заключение от трех до восьми лет.
22 ноября (5 декабря) 1917 года Декрет о суде Совета народных комиссаров отменил все законы, противоречащие декретам Центрального исполнительного комитета советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов и Рабочего и Крестьянского правительства, а также программам-минимум Российской социал-демократической рабочей партии и партии социалистов-революционеров. В том числе потеряли силу нормы уголовного права, касающиеся гомосексуальных отношений.
Такая «правовая вседозволенность», ограниченная только нормами «революционного правосознания», продержалась в Стране Советов до 1922 года. С принятием уголовных кодексов союзных республик ситуация несколько изменилась. УК РСФСР 1922 и 1926 года не рассматривали гомосексуализм как уголовно наказуемое противоправное деяние, однако в кодексах Азербайджана, Туркмении, Узбекистана и Грузии такие нормы появились.
Постановлением ВЦИК от 17 декабря 1933 года мужеложство было объявлено преступлением. С 7 марта 1934 года эта норма вошла в уголовное право всех союзных республик. Статья 121 УК РСФСР предусматривала уголовную ответственность в виде лишения свободы на срок до пяти лет при отсутствии отягчающих обстоятельств. При наличии таковых, а именно квалифицирующих признаков в виде угрозы или применения физического насилия, совершения преступления в отношении несовершеннолетнего, а также с использованием зависимого положения потерпевшего, максимальный срок лишения свободы увеличивался до восьми лет. Советская репрессивная система получила еще один действенный инструмент для борьбы с «классово чуждым элементом» и инакомыслящими.
Место встречи изменить нельзя
К середине XIX века Киев смог добиться статуса «сахарной столицы» Российской империи. В городе процветала не только деловая и культурная жизнь, но и, говоря современным языком, «развитая секс-индустрия».
Современники называли Киев городом церквей и борделей. Киевские нравы были настолько свободными, что в дома терпимости не брезговали захаживать даже чиновники губернского уровня. Настоящий скандал разразился после того, как в объятиях проститутки в одном из публичных домов скоропостижно представился киевский гражданский губернатор.
Тем не менее «колыбелью российского публичного гомосексуализма» стали не портовая Одесса или купеческий Нижний Новгород, не «первопрестольная» Москва или «мать городов русских» Киев, а политический и культурный центр империи, ее северная столица – Санкт-Петербург.
Виктор Петрович Обнинский, публицист и член первой Государственной думы вспоминал: «Позорному пороку предавались и многие известные люди Петербурга, актеры, писатели, музыканты, великие князья. Имена их были у всех на устах, многие афишировали свой образ жизни».
Законодателями моды, естественно, выступали столичные вельможи. Своими «подвигами на гомосексуальном фронте» прославились не только сановники, занимающие высшие посты в государственном аппарате, но и члены императорской фамилии, в том числе и великие князья Сергей Александрович и Константин Константинович Романовы. Первый из них создал закрытый клуб, в который допускался только цвет петербургского гомосексуального общества. Действовал этот элитный притон до назначения его организатора губернатором Москвы. Острословы в московских салонах шутили по этому поводу: «Раньше Москва стояла на семи холмах, а теперь будет держаться на одном бугре».
Гомосексуализм в то время в России называли на жаргоне бугорством, а его приверженцев – буграми.
«Кузницей кадров», пополнявших ряды приверженцев «однополой любви», были учебные заведения закрытого типа. В среде воспитанников многих гражданских и военных гимназий, школ, лицеев, кадетских корпусов детские шалости и привязанности нередко перерастали в получение первого сексуального опыта со своими однокашниками или учащимися старших курсов. Попустительство преподавательского состава и халатность в работе воспитателей приводили к тому, что выпускники означенных учреждений покидали свою «альма-матер» со сформировавшимся половыми привычками и наклонностями, весьма отдаленными от гетеросексуальных.
В среде творческой интеллигенции гомосексуальные отношения зачастую рассматривались как один из путей отказа от «условностей старого мира», получения личной свободы и источник вдохновения для творчества. «Сражения за свободу» происходили как на частных квартирах художников, писателей и артистов, так и по месту работы – в художественных мастерских, литературных салонах, на театральных подмостках.
Простые же мещане и обыватели для поиска новых партнеров и встреч со старыми единомышленниками отправлялись в места массовых гуляний горожан – парки, бульвары, набережные. Со временем облюбовывались определенные места «постоянной дислокации» гомосексуалистов, «находящихся в свободном поиске», которые получили название «плешек». В Петербурге самой известной плешкой был маршрут по Невскому проспекту, проходящий от Знаменской площади мимо Аничкова моста и дальше до Публичной библиотеки и Пассажа.
Старейшая киевская плешка находилась на Крещатике, где легко можно было раствориться среди праздно гуляющих горожан. При этом опасаться приходилось не только полиции, встречи со знакомыми «из обычной жизни», но и хулиганствующей молодежи или обыкновенных грабителей.
После того как страждущий общения находил «родственную душу», вновь созданная пара стремилась к уединению в кабинке общественной уборной, безлюдном уголке парка, направлялась на квартиру к одному из них или брала курс на одну из множества публичных бань. Семейный номер в Караваевских банях стоил от 50 копеек до трех рублей. В бане госпожи Ивановой на Бульварно-Кудрявской за «респектабельный номер» надо было заплатить от 40 копеек. На Подоле в бане Бугаева номер обходился в два рубля, а в банях Бубнова на Жилянской улице – от 75 копеек. Летом, когда прогревался воздух и днепровская вода, на реке открывались купальни. Отдельный номер обходился желающим уединиться в 15 копеек.
В гостиницах заниматься уголовно наказуемыми деяниями киевлянам было рискованно. Согласно действующим правилам, в вестибюле отеля администрация обязана была вывешивать таблички с фамилиями постояльцев с указанием номеров, в которых они проживают. В номера, против которых отсутствуют данные о жильцах, полиция имела право войти в любое время. И если «договориться» с городовым можно было за 1–3 рубля, то при проведении масштабных плановых проверок сделать это было гораздо труднее и дороже.
К истокам
Примечательно, что при обилии документальных источников о гомосексуальной субкультуре в Петербурге и Москве, доступных и достоверных сведений об их киевских единомышленниках ничтожно мало. Особенно это заметно на фоне массивов информации, касающейся истории киевской проституции, финансовых афер и коррупционных скандалов, произошедших в Киеве.
Является ли причиной тому необычайный уровень конспирации в среде киевских гомосексуалистов, сознательное сокрытие тематической информации тогдашними городскими властями или отсутствие серьезных исследований в этой области, установить не удалось.
Форумы и сайты ЛГБТ-сообщества, обычно отличающиеся тем, что в поисках преемственности поколений способны отыскать каплю гомосексуальности в океане гетеросексуалов, связывают Киев всего с двумя известными персонами: Верой Игнатьевной Гедройц и Сергеем Лифарем. Личности, конечно, легендарные, удостоенные индивидуальных страниц в «Википедии», но к истории дореволюционной киевской гомосексуальной общности они имеют косвенное отношение. Вера Гедройц стала киевлянкой только в 1918 году, пройдя японскую и Первую мировую войну, имея несколько боевых наград и знаков отличия Красного Креста, огромный опыт хирургической и административной медицинской работы.
Серж Лифарь действительно родился в Киеве, но оставил город 18-летним юношей. Его «грехопадение» или «обращение» произошло уже в Париже, под чутким руководством Сергея Павловича Дягилева, русского театрального и художественного деятеля, организатора «Русских сезонов» в Париже и создателя театральной труппы «Русский балет Дягилева».