Казалось, что Киев к лету 1917 года уже увидел и пережил все, что можно увидеть и пережить. Мобилизация, эвакуация, революция, митинги, демонстрации, парады. Перестрелки и забастовки. Военные мятежи и уличные грабежи. Хлебные карточки и сухой закон. Мясные очереди и дефицит керосина. Гужевых верблюдов на Крещатике и Керенского на Киевском вокзале. Однако, как показали дальнейшие события, это еще не все. В конце июля Киев ожидало новое потрясение, связанное с Лукьяновской тюрьмой.
Впервые Лукьяновский тюремный замок гостеприимно отворил двери своих камер для поступающих арестантов в 1863 году. Построена тюрьма была с учетом последних достижений пенитенциарной науки: с высокими потолками, крепкими решетками и надежными засовами. Вместе с ростом благосостояния киевлян росла и тюрьма. К началу ХХ века узилище состояло из десятка зданий, вмещающих до тысячи человек, заключенных под стражу.
В разные годы в этих стенах довелось отведать тюремной похлебки Владимиру Винниченко, Михаилу Грушевскому, Симону Петлюре, Феликсу Дзержинскому, Анатолию Луначарскому, Николаю Бауману. По данным главного тюремного управления Министерства внутренних дел Российской империи, в 1900 году здесь содержалось 904 лица, подвергнутых аресту за уголовные и политические преступления. Тюремные камеры заполнились до отказа в дни революции 1905 года. Благодаря реформам Петра Столыпина, в Лукьяновке возник еще один тюремный корпус, до сих пор называемый в народе «столыпинским».
Февральский вооруженный переворот 1917 года прошелся по лукьяновским камерам метлой амнистий. Первыми освободились политические заключенные, затем преступники, осужденные за нетяжкие статьи, а потом дошла очередь закоренелых уголовников. Впрочем, тюрьма пустовала недолго. Усилиями киевской милиции и особенно судебно-розыскного отделения в корпуса Лукьяновки снова вернулась жизнь. Очередного перенаселения не случилось только по той причине, что дезертиров и военнослужащих, застигнутых на месте совершения преступления или в результате оперативно- розыскных действий, по старой, дореволюционной традиции, отправляли в казематы городской крепости.
Иногда из Лукьяновской тюрьмы бежали заключенные. Много шума наделал дерзкий побег, предпринятый группой революционеров 31 августа 1902 года. Обставлен он был в лучших традициях приключенческих романов – с «вином и шампанским». В огромном букете цветов, переданном супругой Николая Баумана, чтобы поздравить заточенного в неволе мужа с днем рождения, к политзаключенным попал стальной крюк – «кошка». Он предназначался для того, чтобы зацепиться за край высокой тюремной стены, отделяющей прогулочный дворик от чаемой свободы. Шампанского, правда, не было, но его заменили другие, более крепкие алкогольные напитки. Их тоже передали с воли, как и крепкое снотворное под видом порошка от простуды. Веревки заключенные изготовили на месте. Их, по всем литературным канонам, сплели из постельного белья.
В день побега тюремных надзирателей угостили алкоголем, щедро приправленным снотворным. Пока тюремщики спали, беглецы преодолели крепостную стену и разошлись по Киеву кто куда – их ожидали заранее приготовленные конспиративные квартиры. Безусловно, такой побег был бы невозможен, если бы заключенные в течение дня не имели возможности беспрепятственно перемещаться из своих камер в прогулочный дворик и обратно, если бы досмотр передач осуществлялся с должным рвением.
15 лет спустя в Лукьяновской тюрьме произошел еще один, более массовый побег. События в ночь на 26 июля 1917 года происходили гораздо драматичнее, имели широкий размах и сопровождались насилием и стрельбой.
В №177 ежедневной газеты «Киевлянин» была опубликована заметка: «Беспорядки в Лукьяновской тюрьме. Сегодня, в 12 часу ночи, вспыхнули крупные беспорядки среди арестантов Лукьяновской тюрьмы. Арестанты, обезоружив стражу, разграбили тюремный цейхгауз, из которого забрали свыше сотни «наганов». Больше ста человек вооруженных арестантов бежали из тюрьмы, рассеявшись по всему городу. Остальные же засели, забаррикадировавшись в тюрьме. Вызваны милиционеры Лукьяновского района, 148-я пешая Воронежская дружина и сотня казаков, которые и оцепили тюрьму. Между арестантами и оцепившими их войсками завязалась энергичная перестрелка. На место беспорядков прибыли судебные власти и чины судебно-розыскного отделения. Выяснилось, что всего бежало 104 арестанта, из них некоторые серьезные преступники. Убитых и раненых нет, револьверов похищено свыше 60».
Первые беглецы были настигнуты еще до наступления зари. По показаниям, которые давали пойманные арестанты и опростоволосившиеся тюремные надзиратели, следствие восстановило хронику событий. Все началось на кухне. Обычно прислуга для приготовления пищи и различных технических нужд подбиралась из лиц, осужденных за нетяжкие преступления, не склонных к побегу, с небольшими сроками заключения или ожидающих скорого освобождения. В Лукьяновской тюрьме под давлением всепроникающей демократизации общественной жизни ситуация сложилась другой. Кадры в прислугу делегировали сами заключенные, на «демократической» основе. Если принять во внимание, какие индивидуумы оказываются на вершине иерархии в местах лишения свободы, то легко догадаться, кто отправился в день побега на работы в пищеблок.
Поздно вечером в кухонном отделении Лукьяновской тюрьмы несколько арестантов напали на находящегося тут же тюремного надзирателя и обезоружили его. У него отобрали не только личное оружие – револьвер образца 1898 года системы «Наган», но и форменную одежду, оставив его в одном белье. Надзирателя связали и для пущей надежности закрыли в одном из кухонных складских помещений. Переодетый в его форму арестант вышел в тюремный двор, где неожиданно выхватил револьвер, чем застал врасплох двух часовых. Под угрозой смерти они безропотно расстались со своим оружием и были связаны по рукам и ногам, и помещены в той же каморке, что и надзиратель.
Имея на руках уже три «ствола», арестанты, воспользовавшись обычным маршрутом развозки пищи, попали в тюремный блок, в котором содержались их товарищи. Обезоружив по пути еще одного надзирателя, беглецы, открыв отмычкой (по официальной версии) двери семи камер, выпускают своих товарищей.
Следующей целью арестантов стала комната хранения оружия, которую в те времена называли на немецкий манер «цейхгауз». Путь к нему лежал через контору, в которой находилось два тюремных служащих. Их без долгих уговоров обезоружили и связали. По современным требованиям двери в оружейную комнату и шкафы для хранения оружия должны быть закрыты и взяты под сигнализацию. Сто лет назад порядок хранения оружия и боеприпасов, да еще и в таком специфическом учреждении, как тюрьма, не сильно отличались от нынешних. Тем не менее в руках арестантов оказалось 66 револьверов и патроны к ним.
Далее группа участников побега разделилась. 104 человека решили покинуть тюремные стены, а остальные решили остаться в неволе и немного «побузить». Беглецы отправились к воротам, предварительно обрезав телефонные провода, соединяющие Лукьяновку с внешним миром. Последняя преграда на пути к свободе представляла собой тюремные ворота, снабженные небольшим смотровым окошечком. Именно в это окошечко постучался арестант, переодетый надзирателем.
Оба надзирателя, дежурившие по ту сторону ворот, были лишены оружия, и толпа беглецов ринулась на улицу. Никто не стал задерживаться, чтобы связать или запереть обезоруженных часовых. Те подняли тревогу. Раздались первые выстрелы.
В ходе этого побега не было убито или ранено ни одного человека. Однако из тюрьмы на волю вырвалось сотня арестантов, среди которых значительная часть до ареста совершила особо опасные преступления – грабежи и разбойные нападения. И с собой они захватили более шестидесяти револьверов.
Киевляне, мирно спящие в своих постелях, не знали, что утром им предстоит проснуться уже в другом городе – на улицах будет действовать несколько дерзких вооруженных банд.
О причинах произошедшего пишет «Киевлянин», выпуск №177 от 29 июля: «К побегу из Лукьяновской тюрьмы. Из числа бежавших в ночь на 26 июля из Лукьяновской тюрьмы арестантов до вчерашнего вечера задержаны 25 человек. Некоторые из задержанных дали показания, указывающие на слабый надзор за арестантами со стороны служащих тюрьмы, находились такие надзиратели, которые не только играли на деньги в карты с арестантами, доставали им ханжу (суррогаты алкогольных напитков), но даже и сами покупали «выпивку на деньги арестантов».