Амнистия — мать беспорядка
После череды амнистий, объявленных Временным правительством в марте 1917 года, на свободу вышло около 80% заключенных. 6 марта учреждения исполнения наказаний открыли свои ворота для политических заключенных. Властям этого показалось мало. 14 марта амнистия затронула военных преступников, а спустя три дня постановлением «Об облегчении участи лиц, совершивших уголовные преступления» были сокращены сроки заключения и выпущены на свободу уголовники
Постановление предусматривало также замену смертной казни каторжными работами на пятнадцатилетний срок. От судебного рассмотрения и отбытия наказания освобождались лица, виновные в совершении преступлений, санкции по которым предусматривали содержание в тюрьмах или исправительных арестантских отделениях, а судимость с них снималась. Осужденным за более тяжкие преступления срок отбытия наказания сокращался вдвое. Бессрочная каторга была заменена срочной, а срок для ссыльнопоселенцев был ограничен тремя годами.
Амнистии готовились под непосредственным руководством занимающего тогда пост министра юстиции Александра Керенского, и выпущенные им из-за решетки преступники тут же получили ироничное прозвище «птенцы Керенского». Распространенные в этот период не только среди простого народа, но и среди политиков наивные надежды, что получившие свободу «жертвы царизма» начнут новую жизнь и станут на путь добродетели, не оправдались.
Статистические данные только по Петрограду и только по кражам дают ужасающую картину. В апреле их было 190. Май дает стремительный рост до 699, июнь – до 778, июль – 857. Аналогичная картина наблюдается во всех крупных губернских городах, и, конечно же, в Киеве.
Разгул преступности
К примеру, за один день – 17 июня – зафиксированы сообщения о десятке краж и нескольких перестрелках:
«Рамиль Катерман заявил в милицию о краже у него бумажника с разными документами на 1800 рублей».
«Проживающий в доме №411-413 на Лермонтовской улице в Пуще-Водице Абрам Гасман заявил о краже из его квартиры разного платья на 1630 рублей».
«В ночь на 17 июня неизвестные злоумышленники, взломав двери часового магазина Мойши Воланного в доме №8 на Миллионной улице, совершили кражу золотых и серебряных вещей на сумму 200 рублей».
«В ту же ночь из конюшни приюта №2 Всероссийского союза городов в Пуще-Водице похищены две лошади и пароконная упряжь стоимостью 800 рублей».
Но кражами «птенцы Керенского» ограничиваться не собирались – их действия становились все более дерзкими, при этом все чаще бандиты стали получать достойный отпор:
«В районе Бульварного участка в ночь на 17 июня двое неизвестных напали на солдатского депутата Карловского. Последний, защищаясь, ранил выстрелами из револьвера обоих злоумышленников. Одного из них – Франца Медалиса – удалось задержать, второй неизвестный проложил себе дорогу среди собравшегося народа, угрожая револьвером, и скрылся. Он был ранен депутатом в руку».
«Около двух часов ночи на 17 июня в магазине «Новость» на Большой Васильковской улице после перестрелки с милиционерами захвачены два вора – Александр Доможонок, у которого оказались четыре пулевые раны, и Тарас Овсянников, не раненый. Бывшие с ними еще шесть других воров успели скрыться. Из милиционеров никто не пострадал».
Едва не стал жертвой ограбления и руководитель киевского городского самоуправления:
«Около часа ночи на 26 июня киевский городской голова Ф. С. Бурчак, возвращаясь из городской управы домой на Подол и проходя по городскому спуску, заметил группу из пяти человек, которая неожиданно отделилась от арки перед лестницей к нижнему памятнику крещению Руси и направились на другой тротуар, по которому шел Ф. С. Бурчак, как бы желая преградить ему дорогу. Ф. С. Бурчак инстинктивно расстегнул пальто и опустил руку в карман, где был револьвер. В эту минуту неожиданно для него самого произошел выстрел, который пробил револьверный кобур и калошу брюк. После выстрела неизвестные быстро скрылись вниз по Александровской улице. После осмотра револьвера было выяснено, что случайный выстрел произошел от патрона, продвинутого в ствол револьвера, чего Ф. С. Бурчак не знал».
Здесь требуется уточнить, что, скорее всего, Федор Степанович был вооружен не револьвером, а полуавтоматическим пистолетом. Конструкция револьвера никак не могла позволить патрону «продвинуться в ствол» из барабана. А вот для пистолета системы Браунинга или ему подобного такая ситуация вполне возможна. Передернув затвор и загнав патрон в патронник, городской голова забыл об этом и ходил по городу, создавая угрозу для себя и окружающих. И только благодаря неудачной попытке ограбления сам Бурчак и все читатели газеты «Киевлянин» получили наглядный урок о необходимости соблюдения правил безопасности при обращении с оружием.
Имели место и криминальные, даже «внутрисемейные» разборки:
«Днем 29 июня на Дорогожицкой улице местное население и прохожие были напуганы стрельбой. Стрелял проживающий в доме №11 по Дорогожицкой улице Козлов в своего родного брата, который, будучи раненым, доставлен в больницу. Братья, оба зарегистрированные воры, по-видимому, поссорились во время дележа похищенного ими чужого имущества. Стрелявший Козлов скрылся».
Суд Линча по-киевски
Закономерной реакцией киевских обывателей на рост преступности стали все чаще случающиеся самосуды, когда взвинченная толпа разбиралась с пойманным преступником сразу на месте, не дожидаясь следствия и суда.
Самой большой опасности подвергали себя воры-карманники. Специфика их работы требовала нахождения в людных местах:
«Вчера в Киеве произошел новый случай самосуда над вором при следующих обстоятельствах. Вечером 22 июня на вокзале солдаты задержали вора, который похитил кошелек с мелкими деньгами из кармана раненого солдата-калеки. Солдаты тут же пытались произвести над вором самосуд, но вора, после долгих увещеваний, удалось взять от толпы и до утра продержать арестованным. За это время было выяснено, что задержанный Нахман Бурак, уже восемь раз судившийся за разные преступления и амнистированный из арестантского исправительного отделения, где он отбывал наказание. Вчера рано утром Бурак был отправлен с вокзала в Бульварный район милиции для допроса. Недалеко от вокзала его нагнали солдаты, в числе около 200, отняли у милиционеров и убили камнями. Труп убитого найден лежавшим лицом вниз в грязной луже».
Задержание другого карманника стало причиной массовых волнений:
«Вечером 22 июня в вагоне на Мариинско-Благовещенской улице карманный вор похитил у Лаврентия Заладского кошелек с 213 рублями. Злоумышленник после кражи соскочил с вагона и пытался скрыться, но на углу Мариинско-Благовещенской и Большой Васильковской улиц его задержал милиционер. Задержанный оказался Непомнящим, который, как известно, подвергся самосуду толпы, о чем газеты уже писали».
А писали они следующее: «Вчера около девяти часов вечера сотрудник исполнительного комитета Гринфельд, ожидая в очереди вагона на углу Мариинско-Благовещенской и Большой Васильковской улицы, заметил толпу солдат, которая била какого-то человека. Гринфельд подбежал к этой толпе и увидел неизвестного, уже лежащего, которому толпа продолжала наносить побои. Он вмешался в самосуд и с большим трудом ему удалось убедить разъяренный народ не убивать человека, вины которого никто из бьющих не может доказать.
Избитого г. Гринфельд посадил на извозчика и хотел доставить в ближайший район, но народ все-таки преследовал извозчика. Шум и крики всполошили всю улицу и далеко опередили извозчика. В громадной толпе народа стало известно, что везут вора, другие кричали, что воры скрываются на извозчике. Это вызвало еще большую тревогу. На углу Караваевской и Большой Васильковской улиц кто-то выстрелил. Это вызвало общую панику. Последовало еще несколько выстрелов, которые продолжались на протяжении до Бибиковского бульвара, кто стрелял и для чего, пока неизвестно.
Многочисленные прохожие по улицам в панике старались укрыться в ближайших подворотнях. Были дворы, куда вбегало сразу по 100-200 человек, желая спрятаться от выстрелов. Около здания думы снова толпа окружила извозчика, снова требовала выдачи задержанного для самосуда. Такая же толпа окружила здание Старокиевского милиционного района, куда Гринфельд привез задержанного. Толпа все требовала выдачи его. С большим трудом ее удалось убедить, что задержанный не уйдет от суда».
Нелегко приходилось и квартирным ворам, застигнутым на месте преступления:
«В управление Дворцового района доставлен неизвестный, назвавшим себя Иваном Карпенко. Он оказался сильно побитым, по его словам, за покушение на кражу в доме №35 на Крещатике; кто нанес ему побои, не знает. При нем найдены разные воровские инструменты».
«Около четырех часов дня толпа народа на углу Деловой и Большой Васильковской улицы отняла у милиционера задержанного им вора и учинила над ним самосуд. Толпа ударила его о железный столб. Вызванный врач скорой помощи нашел у него пролом черепа. Вор, личность которого не установлена, совершил кражу в доме №11 на Деловой улице. Он имел на рукаве красную повязку с надписью «Заведующий комитетом трикотажной фабрики В. З. Союза».
«4 июля в Обсерваторском переулке были задержаны воры Жуковский и Половцев, которые взломали замки и проникли с целью совершения кражи в дом №9 по этой же улице. Толпа нанесла обоим ворам побои».
В тот же день жертвами народной бдительности стали еще несколько злоумышленников, но бить их не стали, а просто передали властям:
«Около здания городской думы задержан неизвестный, собиравший пожертвования в пользу инвалидов, не имея на это разрешения. Задержанный доставлен в Дворцовый милиционный район».
«Около здания театра Соловцова задержаны Мотель Фальк, Наум Бухман и Спиха Пустинская за продажу театральных билетов по повышенной цене со спекулятивной целью».
Выходя «на дело», киевским ворам, грабителям и бандитам приходилось учитывать, что против них не только милиция и ее сыскной отдел, но и весь Киев. И если бюрократическая машина может где-то тормозить или пробуксовывать, то народный гнев страшен и неотвратим.