Профессор политэкономии Николай Бунге вовсе не планировал становиться банкиром. Зачем ему это? Он – заведующий кафедрой и член ученого совета Киевского университета св. Владимира, член-корреспондент Императорской Академии наук, автор популярной книги «Теория кредита». Наконец, по рекомендации знаменитого хирурга Николая Пирогова 36-летнего ученого избрали ректором Киевского университета. Однако попытки Николая Христиановича реформировать систему обучения были встречены преподавателями в штыки.
И в 1862 году на очередных выборах ректора его «прокатили». В этот момент поступило неожиданное предложение из Петербурга от товарища (заместителя) управляющего Госбанком империи Евгения Ламанского – возглавить Киевскую контору банка. Так сказать, применить знания на практике.
Профессор удивился – почему именно он? Ведь у него нет опыта подобной деятельности. Но Ламанский возразил, что на эту должность нужен, прежде всего, порядочный человек, который не станет красть. У Бунге именно такая репутация. А опыт – придет со временем.
Отставной ректор, обиженный на коллег по университету, согласился. И вскоре переехал в просторный кабинет на улице Институтской.
Личная просьба
9 августа 1863 года Николай Христианович получил телеграмму из Петербурга – управляющий Госбанком барон Александр Людвигович Штиглиц обратился с личной просьбой.
Дело в том, что княгине Гагариной понадобилось срочно перевести в Чернигов 10 тысяч рублей. Шеф спрашивал, сможет ли киевская контора выполнить эту банковскую операцию? Ответ попросил прислать в московское отделение банка. В случае положительного ответа, писал барон, «я сообщу, на чье имя отправлять деньги и пришлю переводной билет» (документ о переводе суммы из Петербурга в Киев). И добавил многозначительно, что будет «многим обязан» Бунге.
С одной стороны, Николай Христианович хотел угодить главе банка, тем более, что это первая его просьба. С другой стороны, растрогался – княгиню Гагарину он знал еще малышкой, она сидела у него на коленях. А теперь уже взрослая дама!.. Это сколько же он ее не видел? Лет двадцать, если не больше.
Словом, 10 августа в Москву ушла телеграмма следующего содержания: «Банк. Барону Штиглицу. Банкирских отношений Киева Черниговом нет зпт но переведенные Киеву деньги можно отправить Чернигов почтой тчк Бунге».
Таинственная госпожа Попова
На следующий день, 11 августа, из Москвы сообщили, что телеграмма не доставлена, поскольку «в Московском банке барона нет». Николай Христианович не особо удивился – значит, Александр Людвигович уже покинул Белокаменную. Всем известно, что он постоянно носится по стране, внезапно появляясь то тут, то там.
Спустя еще два дня от главного банкира страны пришла телеграмма. Из Москвы. С пометкой об отправке ее 11 августа и задержке на два дня «из-за грозы и повреждений». Поблагодарив за положительный ответ, шеф попросил отправить деньги Наталье Константиновне Поповой пароконной эстафетой (то есть срочно). «Билет переводной со всеми расходами вышлю завтра», – уточнил Штиглиц. В тот же день в Чернигов был отправлен гонец с указанной суммой.
«Безбилетный» управляющий
Завтра, однако, обещанный переводной билет не поступил. Бунге рассудил философски: видимо, Александра Людвиговича отвлекли важные дела. Послезавтра билета также не было. Не пришел он ни на третий, ни на четвертый день. Николай Христианович занервничал, однако беспокоить шефа все-таки не решался.
22 августа, прождав почти десять дней, профессор осмелился напомнить барону насчет переводного билета. Отбил в Москву телеграмму. На следующий день она вернулась ввиду отсутствия адресата.
Взволнованный Бунге позвонил в главный офис – в Петербург. Барон, к счастью, оказался на месте и снял трубку. Очень удивился звонку из Киева. Сказал, что с княгиней Гагариной не знаком. И телеграмм в Киев не отправлял.
Извините, деньги получены
Лишь теперь управляющий киевской конторой понял, что стал жертвой ловких мошенников. Немедленно отбил «молнию» черниговскому губернатору князю Сергею Голицыну с требованием запретить почтовой конторе выдачу присланных денег. Ответ, пришедший наутро, был печален: адресат забрал перевод накануне, 21 августа.
Бунге затребовал сведения о документе, на основании которого выдали деньги. Дело в том, что для получения столь значительной суммы необходимо предъявить полицейское свидетельство. И тут выяснилось, что никаких документов не было – личность Натальи Поповой подтвердил устно (!) какой-то мужчина, который пришел с ней…
Далее скрывать случившееся было невозможно. Сконфуженный профессор доложил об афере киевскому генерал-губернатору.
Алиби в наручниках
Генерал-губернатор Николай Анненков поручил найти преступников лучшему киевскому сыщику Федору Ивенсену. Тот быстро «вычислил» Наталью Константиновну Попову, жену Василия Попова, помещика местечка Решетиловка. Надо же, вроде бы уважаемые люди, а какими делишками, оказывается, промышляют!
Захватив с собой нескольких полицейских, Ивенсен нагрянул в Решетиловку среди ночи, поднял супругов с постели и хладнокровно надел на них наручники. Ничего не понимающие Поповы вначале растерялись, но затем сумели доказать свое алиби. Киевскому сыщику ничего не оставалось, как принести извинения за беспокойство и ретироваться.
Юлия, она же Наталья
Генерал-губернатор требовал скорейшей поимки преступников, ведь об этой истории уже прослышали в Петербурге. Ивенсен обещал, козырял и лихо щелкал сапогами, но дело не двигалось.
Наконец, он вышел на след других Поповых – отставного унтер-офицера Никанора Попова и его жены Юлии. Неизвестно откуда у них вдруг появились огромные деньги. Супруги приобрели золотую цепочку, брошку, женский браслет, мужские часы. Вдобавок купили фаэтон и в нем колесят по городам и весям, кутят в дорогих ресторанах, швыряют деньги направо-налево. Причем, будучи навеселе, проболтались содержателю гостиницы, что намерены уехать за границу.
И хотя имя Юлии Поповой не совпало с разыскиваемой Натальей Поповой, сыщик не сомневался, что именно эта шустрая парочка объегорила профессора Бунге. Все сошлось: время, когда Поповы неожиданно разбогатели, совпало со временем аферы, а желание скрыться в Европе в этом контексте абсолютно понятно.
При аресте у супругов обнаружили наличными 8423 рубля (остальные деньги они потратили). Поповы настолько не ожидали появления полиции, что даже не придумали алиби. И сразу во всем сознались. Фальшивые телеграммы от имени барона Штиглица отправлял в Киев их московский приятель-телеграфист. А в Чернигове на почте имелись свои люди. Решением суда Поповым дали срок и отправили в Сибирь.
Эта история, впрочем, не сломила уважаемого профессора. Он сделал выводы и стал осмотрительней. Под его руководством киевская контора завоевала репутацию одной из лучших в империи. А сам Николай Бунге впоследствии был назначен министром финансов, а затем и возглавил правительство.