Первая мировая война принесла в Киев перебои в поставках топлива, продовольствия, товаров первой необходимости. О прелестях мобилизации, военных госпиталях и наплыве беженцев киевляне знали не из газет. А начиная с середины марта 1917 года стала расти как на дрожжах и к началу июня приняла угрожающие размеры новая беда – город заполнили дезертиры
Уже первые военные месяцы показали, что проявления патриотизма в Российской империи сильно зависят от дистанции между местом проживания отдельного ура-патриота и линией фронта.
Наивысший уровень верноподданнических чувств и готовность сложить свою буйную головушку за веру, царя и отечество отмечался в глубоком тылу – в дружеском застолье или на митинге под лозунгом «За войну до победного конца». Но чем ближе к зоне боевых действий, чем громче звучит артиллерийская канонада, тем реже слышится патриотическая риторика, а верноподданнические чувства тают, чтобы в итоге испариться без следа.
«Наплевать, наплевать, надоело воевать»
Дезертирство для любой армии – это обычное дело. Еще до войны, в 1911 году, за самовольные отлучки и побеги в Российской империи были осуждены более 8 тыс. военнослужащих, а в 1912-м число осужденных за дезертирство превысило 13 тыс. С началом боевых действий положение усугубилось – только за месяц, с 15 декабря 1914 года по 15 января 1915-го, на железных дорогах, обслуживающих Юго-Западный фронт, жандармы задержали 12 872 беглых солдата. Всего с начала войны до марта 1917 года в Киевском военном округе за дезертирство задержаны 64 528 военнослужащих, преимущественно нижних чинов. Общее количество бежавших с трех фронтов, по оценкам ставки главнокомандующего, составило не менее 420 тысяч человек. При этом статистика учитывает только тех, кого поймали.
Счастливчики же, удачно просочившиеся сквозь кордоны жандармерии, военных патрулей и наружной полиции, разбредались по селам и прифронтовым городам. Потеряв воинское довольствие, беглецы искали жилье и работу, но при отсутствии документов это было делом нелегким. Полулегальное существование сближало дезертиров с преступным миром. В донесениях осведомителей жандармского корпуса приводятся данные о дезертирах, живущих в притонах с проститутками, нашедших приют у случайных сожительниц, перебивающихся мелкими заработками, не брезгующих кражами и грабежами.
Из дезертирской среды сформировался сегмент умельцев, промышляющих изготовлением поддельных документов для товарищей по несчастью. Известно множество случаев, когда дезертиры, поддерживая связь с бывшими однополчанами, которые продолжали служить, организовывали хищения воинского имущества для дальнейшей продажи.
Беглецы находили место во всех слоях преступного сообщества – от стоящих на нижних ступенях воровской иерархии городских нищих, просящих милостыню, до элиты – мошенников, выдающих себя за офицеров, предпринимателей и коммерческих агентов.
Февральская революция, покончив с царским режимом, упразднила и жандармский корпус, который в меру сил сдерживал дезертирство. Предпринятая Временным правительством демократизация армии привела к неизбежному ослаблению воинской дисциплины, что не могло не отразиться на количестве самовольных отлучек и побегов. С передовой бежали поодиночке и целыми подразделениями. Могли уйти прямо с поста, зачастую прихватывали оружие с собой. К концу 1916 года из каждого воинского эшелона, следовавшего на фронт, сбегало не менее 20% личного состава.
«Вернись, я все прощу»
За самовольную отлучку, побег и неявку в подразделения в зоне боевых действий дезертира ожидала ответственность, предусмотренная статьей 136 Устава о наказаниях, вошедшей в Уголовное уложение империи еще в 1869 году. За первый побег дезертиру грозило заключение в военной тюрьме или дисциплинарной части на срок до пяти лет. При повторном случае дезертирства – каторжные работы на срок до 20 лет. Третья попытка могла оказаться последней, так как за ее совершение предусматривалась смертная казнь. На практике военные суды применяли более мягкие санкции. Тем не менее под следствием и в местах отбывания наказания находились сотни тысяч обученных и даже имеющих боевой опыт солдат.
Временное правительство, остро нуждающееся в сохранении боеспособности воюющей армии, которая требовала постоянного притока пополнения, не могло оставить без внимания такой резерв. 6 марта 1917 года «во исполнение властных требований народной совести, во имя исторической справедливости и в ознаменование окончательного торжества нового порядка» был издан указ об общей политической амнистии. Спустя неделю, 14 марта, обнародовано постановление о воинской амнистии, призванное вернуть в строй военнослужащих, находящихся на свободе – в бегах или под стражей в арестантских ротах.
Главнокомандующий Юго-Западным округом генерал Брусилов опередил законодателей почти на неделю. 9 марта 1917 года он издает свой приказ об амнистии, который гласит:
«…дабы дать осужденным военнослужащим возможность честной службой родине в борьбе с внешним врагом искупить вину, приказываю: 1) военнослужащим, кои до издания настоящего приказа привлечены к ответственности за самовольные отлучки (…), не приостанавливая движение дела, освободить из-под ареста и отправить в войска; 2) военнослужащим, отбывающим ко времени издания настоящего приказа уголовные наказания по суду за самовольные отлучки (…), освободить из мест заключения, приостановить исполнение приговоров до конца войны, отправив осужденных на фронт».
Дезертирам, не попавшим под разящий меч правосудия, было приказано до 1 апреля явиться в распределительный пункт.
10 марта в ежедневной газете «Киевлянин» публикуется обращение к дезертирам от имени военного комиссара города Киева К. М. Оберучева, представляющее собою примечательный образец социальной рекламы того времени:
«Вчера в комендантское управление явился солдат, бывший в самовольной отлучке, и просил совет, как поступить ему для того, чтобы явиться в свою часть, воспользовавшись правом безнаказанности согласно приказу Главнокомандующего армиями Юго-Западного фронта. Ему было указано, что нужно сделать. Уверенный, что все солдаты, обещавшие грудью стать на защиту свободной России и молодого правительства, исполнят свой долг перед родиной и немедленно возвратятся в свои части. Для осуществления этого им приказано немедленно явиться на этап или на распределительный пункт. Адрес: Распределительный пункт (Жилянсская, 43) и этап №2 (Фундуклеевская, № 5). Что касается самовольно отлучившихся офицеров, то они должны явиться в комендантское управление – штаб крепости (Печерск, против Лавры). Военный комиссар надеется, что все офицеры, самовольно отлучившееся, немедленно явятся».
«Я жду, ты не приходишь»
Всю весну 1917 года киевские газеты публикуют статьи, обзоры, репортажи и заметки, обращенные к дезертирам, осевшим в Киеве. Городские и военные власти не оставляли надежды взлелеять в заблудших душах беглых военнослужащих новые ростки патриотизма. Однако семена пропаганды падали на неплодородную почву, а саженцы гражданского долга категорически отказывались приживаться. Массового притока блудных сыновей в лоно родной армии не наблюдалось. Отдельные личности являлись на распределительный пункт, становились на продовольственное и вещевое довольствие, некоторое время жили в казармах, даже смиренно принимали направления в запасные полки. Но как только приходило время отправляться с очередной командой на фронт, у вояк случался рецидив дезертирства и они бесследно исчезали, смешиваясь с толпой на шумных киевских улицах.
Сроки, отведенные главнокомандующим фронта на «безнаказанное возвращение», несколько раз переносились. Тем временем в киевской криминальной хронике традиционные действующие лица – «зарегистрированные воры» и «лица, лишенные прав» – ушли на второй план, их оттеснили «дезертировавшие из такого-то полка». Разбои, грабежи, кражи со взломом, поножовщина, драки, убийства – ничто преступное не было дезертирам чуждо.
Иду на вы
К середине мая обстановка в Киеве приблизилась к критической. Город стал уставать от паразитов, а горожане уже открыто начали выказывать недовольство непрошенными квартирантами. Накал страстей достиг точки кипения:
«Задержанные дезертиры. Около девяти часов вечера 14 мая на Царской площади в вагоне находились трое неизвестных пассажиров, двое в военной форме и один в штатской одежде, которые своим поведением внушили подозрение. Пассажиры, пригласив милиционера, потребовали задержать неизвестных, причем неизвестные оказали милиционеру сопротивление, подняли шум, на который прибежал милиционер Старокиевского района. При входе последнего в вагон на него набросился один из неизвестных, схватил за грудь и оборвал на нем амуницию. Тогда в задержании неизвестных приняли участие находившиеся в вагоне трамвая солдаты. С помощью последних неизвестные и были доставлены в Дворцовый район, где они назвались: Яковом Шмулевым Лайсманом, Моисеем Шмулевым Гайсвальдом и Соломоном Фроимовым Малышевым. Задержанные оказались ворами и дезертирами».
15 мая наступил очередной дедлайн «льготного возвращения». Исполнительный комитет объединенных общественных организаций и Константин Михайлович Оберучев, к этому времени ставший главным начальником Киевского военного округа, приняли решение разрубить гордиев узел. Прошло все не так гладко, как планировалось – оказалось, что дезертиры не забыли, как держать в руках оружие, и способны к некоторым согласованным действиям.
Вот как описывает этот день один из главных организаторов и непосредственный участник событий:
«Приказ Киевскому военному округу. Вчера главный начальник Киевского военного округа издал следующий приказ по Киевскому военному округу.
«15 мая истек последний срок явки дезертиров. Вследствие этого милицией, совместно с частями войск киевского гарнизона, произведена облава согласно выработанному заранее начальником милиции совместно с комендантом города плану.
К сожалению, в одном из районов были задержаны в качестве дезертиров солдаты, снабженные увольнительными записками с распределительного пункта. Это дало возможность злонамеренным лицам явиться на распределительный пункт и начать возбуждать толпу солдат указаниями на эти незакономерные действия. В результате темные силы овладели толпой, которая вышла из распределительного пункта, призываемая вожаками, преследующими цели насилия и беспорядков, подстрекаемая к погромным действиям, пошла на город, разоружая по дороге милицию и воинские патрули.
Нечестные вожаки этой толпы осмелились прикрыть свои действия дорогим нам красным знаменем свободы. Ввиду того что часть толпы, ее передние ряды были вооружены ограбленным у милиции и патрулей оружием, а также потому, что предводители этой толпы не скрывали своих погромных целей, мною было признано необходимым остановить это безобразие в самом начале, дабы не дать разгореться пожару.
Прежде всего на место сборища были командированы члены совета военных депутатов для того, чтобы приложить там все свое моральное влияние и словом убеждения отделить и возвратить к порядку тех, кто пошел, только подстрекаемый другими. Затем были вызваны войска и военная власть передана коменданту города.
Членам совета военных депутатов удалось часть толпы возвратить обратно на распределительный пункт, а небольшая группа вооруженных людей отправилась на Подол, где обычно начинались погромы в недоброе старое время. Командированная туда войсковая часть без применения оружия восстановила порядок и не допустила погрома, принудив насильников сдать награбленное ими оружие и возвратиться на пункт.
Тем временем возвратившаяся на распределительный пункт толпа солдат, подстрекаемая другими солдатами и переодетыми в солдатскую форму насильниками, вновь нарушила порядок, захватила оружие, пулемет, арестовала военных депутатов, прибывших для увещания, и открыла беспорядочную стрельбу.
Туда были отправлены войска, появление которых внесло успокоение. Прибывшим ротам, не сделавшим ни одного выстрела, без употребления в дело оружия, удалось, при помощи военных депутатов, главным образом товарища-солдата Таска, председателя совета солдатских депутатов киевского гарнизона, успокоить толпу, отобрать часть оружия и внести необходимый порядок в неорганизованную массу солдат, подстрекаемую преступными элементами.
Я счастлив, что водворение порядка обошлось без применения оружия и без человеческих жертв. К сожалению, иногда некоторые не желающие водворения порядка вели и призывали войска на месте скопления безобразников по собственному почину без получения на то распоряжения со стороны коменданта.
К счастью, ничего тяжелого от таких действий слишком горячих и неуравновешенных лиц не произошло, но могло произойти.
Прошу помнить, что раз для восстановления порядка, нарушенного подстрекаемой кем-нибудь толпой, вызываются войска, то власть над этими войсками передается одному лицу и только от него могут исходить распоряжения о направлении в то или иное место вызванных для подавления беспорядков и ни от кого более.
Дезертирство – большое зло. Если оно до некоторой степени оправдывалось в недоброе старое время нежеланием служить царскому правительству и бороться за него, то теперь такого оправдания быть не может, ибо в настоящее время армия борется за родину и за только что завоеванную свободу. Не сомневаюсь, что огромное большинство дезертиров возвратится добровольно. Против же злостных дезертиров и дезертиров – преступников, посягающих на спокойствие граждан и страны, будут приниматься самые решительные меры, ибо с предателями родины борьба необходима.
Прошу законопослушных воинов не верить подстрекателям, ведущим их на путь грабежа и насилия, давать им надлежащий отпор, дабы военные власти не были вынуждены прибегнуть к вооруженной силе для водворения порядка и обеспечения свободы и спокойствия граждан.
Тяжело употреблять вооруженную силу против своих же братьев, и новая народная власть делает все, чтобы не проливать народной крови. Не вынуждайте новую власть прибегать к угрозам и исполняйте всегда свой гражданский долг, пользуясь благом свободных граждан, далеких от мысли посягать на чужую свободу.
Не верьте грабителям и насильникам и не давайте им прикрывать свои насилия красным знаменем свободы. Не оскверняйте его. Главный начальник округа, отставной полковник К. Оберучев».
Горбатого могила исправит
В результате проведенной на улицах войсковой операции большинство дезертиров были задержаны, обезврежены, отправлены на фронт или приписаны к войсковым частям, дислоцирующимся в Киеве. Были, вероятно, среди них и герои, отдавшие позднее свои жизни за «свободу и молодое правительство», но газетные публикации свидетельствуют о другом «героизме».
Газета «Киевлянин» выпуск № 144 от 16 июня 1917 года:
«Задержанный на станции вор. На станции Киев-Пассажирский 14 июня задержан с тюком похищенного неизвестно у кого товара Степан Кононенко, солдат 2-го украинского полка. Задержанный после проверки его личности оказался дезертиром 10-го финляндского полка с мая 1916 года. Он несколько раз судим за кражи».
«Добровольцы» украинского полка. Командир 1-го украинского полка препроводил комиссару уголовно-розыскного отдела двух солдат – добровольцев его полка Ивана Крупника и Григория Денисенко, которые оказались дезертирами пулеметного запасного полка. Они были задержаны на берегу Днепра с воровскими инструментами».