Как пьесу классика в качестве учебника криминала использовали

С произведениями маститых писателей случаются удивительные вещи. Автор получает свою порцию лавров от читающей публики. Талантливые актеры воплощают его замыслы на сцене. Пьеса десятилетиями не сходит с подмостков под овации и рукоплескания. Как вдруг…

Правда Сухово-Кобылина

Как вдруг ситуация, описанная и мастерски сыгранная, точь-в-точь повторяется уже не в театре, а в жизни. И столкнувшись с подобным, волей-неволей задаешься вопросом – что это? Автор ли подсмотрел и правдиво передал (а актеры ярко изобразили) происшедшее? А может, читатель/зритель настолько проникся моментом, что, попав невольно (или намеренно) в похожие обстоятельства, счел произведение руководством к действию?

Речь идет о знаменитой пьесе Александра Васильевича Сухово-Кобылина (1817 – 1903 гг.) «Свадьба Кречинского». Если говорить о ней вкратце: главный отрицательный персонаж Михаил Кречинский – неудачливый игрок, основательно проигравшийся в карты. Для поправки своего финансового положения он рассчитывает на выгодный брак с дочерью зажиточного помещика Петра Константиныча Муромского – Лидочкой. Но он в долгах как в шелках – кредиторы не дремлют, партнеры по ломберному столику требуют выигранных денег, грозя ославить его перед обществом. Накануне уже сговоренной свадьбы Кречинскому грозит полная потеря репутации. А значит, и брак под угрозой. Прощайте, надежды на безбедную жизнь, прощай, огромное приданое!

И Кречинский решается на подлог. Под заклад одолженной у Лидочки булавки с бриллиантом он получает крупную сумму денег, в последний момент подменяя коробку с драгоценностью на похожую, но в которой находится фальшивая булавка. Афера раскрывается, и Кречинским занимается полиция.

Сухово-Кобылин писал «Свадьбу Кречинского» в 1850 – 1854 годах, основываясь на известной в светских кругах истории об игроке, получившем деньги под залог фальшивого бриллианта. Читатели приняли пьесу с восторгом, и уже в 1856 году она была поставлена в Малом театре. Позже спектакль играли во многих городах, добираясь и до славного города Киева, тут история повторилась вплоть до мельчайших деталей.

Все началось с визита одного высокопоставленного чиновника в полицейскую часть без малого 150 лет назад.

Их высокоблагородие надворный советник Кароткевич

Итак, 26 июля 1868 года (по старому стилю) в Старокиевскую полицейскую часть явился, по всему видать, не бедный господин и попросил сопроводить его к начальству. В присутствии частного пристава визитер назвался надворным советником Кароткевичем и поделился одним щекотливым делом, по поводу коего его не первый день терзают подозрения.

Третьего дня к его собственному дому подкатил на парном извозчике прилично одетый молодой человек. Войдя в дом, он представился отставным чиновником Черниговской уголовной палаты. По его словам, находясь в Киеве, он оказался без свободных средств, которые ему нужны для окончания дел здесь. Посему он просит о ссуде некоторой суммы. На вопрос о залоге молодой господин протянул хозяину дома аптекарскую коробочку с золотыми с эмалью бриллиантовыми серьгами и брошью, поясняя, что это драгоценности его родственницы. Добавив при этом, что ценит их в 300 рублей.

Кароткевич, сославшись на свои невеликие познания в драгоценных камнях, предложил обратиться для оценки вещей к специалисту, соглашаясь дать половину от объявленной суммы. В то же время, он заметил, что дело требует составления расписки: сколько получено, на какой срок, и где квартирует молодой человек. Потенциальный заемщик на все условия согласился.

Оценивать вещи направились на том же извозчике к ювелиру. Между прочим, не последнему из киевских мастеров золотых дел того времени – к самому Федору Коробкину, почетному гражданину, члену магистрата, подольскому домовладельцу и поставщику церковной утвари для киевских храмов. Мастер сразу же на глаз определил стоимость принесенных драгоценностей в 150 рублей и тут же предложил их выкупить.

Молодой человек, впрочем, не выразил удовольствия по поводу слов Коробкина и предложил проконсультироваться у другого ювелира. Там, однако, предложили ту же сумму, и г-н Кароткевич безоговорочно согласился выдать сейчас же половину оценочной стоимости. Поторговаться ему и молодому человеку немного пришлось, но последний в итоге уступил.

Вернувшись в дом Кароткевича и пройдя в задние комнаты, стороны составили долговую расписку следующего содержания:

«24 июля 1869 года, даю сию расписку надворному советнику Кароткевичу в том, что под залог бриллиантовых серег и брошки, опечатанных моею печатью с литерами Г. К., занял я с причитающимися процентами 92 руб. 50 коп., сроком по 1 января 1869 года с тем, что если в означенный срок я не уплачу денег, то вещи эти остаются собственностью Кароткевича.

Коллежский регистратор Крыжановский».

Кароткевич на документе приписал со слов заемщика его киевский адрес и вручил ему деньги. Крыжановский попросил зажечь свечу, вложил в коробочку вещи, закрыл и опечатал четырьмя печатями – все это на глазах у хозяина. Закончив дело, молодой человек сказал, что свет более не нужен. Кароткевич дунул на свечу, и…

И ничего. Деньги и коробочка с драгоценностями сменили своих хозяев. А в общем все в комнате осталось, как прежде – кроме вдруг изменившегося поведения молодого человека. Он внезапно стал проявлять признаки нетерпения и суетливости. Когда надворный советник принял опечатанную коробочку и предложил собеседнику подождать, пока он напишет расписку в ее получении – Крыжановский стал отговариваться тем, что полностью доверяет заимодавцу, к тому же ужасно торопится. Правда, скоро смирился с неизбежной задержкой и дождался написания расписки, после чего спешно откланялся.

О пользе бессонницы и въедливости

Часа через три, уже перед сном, Кароткевич вдруг иначе воспринял и внезапно появившуюся торопливость своего недавнего визитера, и изменение выражения лица. И стал спрашивать себя: а не обманут ли он? И кто вообще этот Крыжановский? И Крыжановский ли? Верно ли он дал адрес своей квартиры?

Хозяин потряс коробочку. Глухой стук. Но ведь драгоценности молодой человек обернул ватой при нем, и звука быть не должно. Нужно проверить…

Опыт с брошью и серьгами супруги подтвердил его опасения: стука нет, а с коробочкой Крыжановского то же, что и в первый раз. Значит, скорее всего, обман. Бежать в полицию? Неудобно, да и стыдно – чиновника с многолетним послужным списком смог провести какой-то юнец. Но и полной уверенности в мошенничестве нет – грех на невиновного возводить напраслину. Тогда, пожалуй, самому все выяснить, а уж потом… Итак, завтра же – к ювелирам!

Федор Коробкин на расспросы ответил, что, да, вчерашний молодой человек у него больше не был, но он его видел в фаэтоне с некой майоршей Ф., которая дает деньги под залог. Сомнения чиновника стали понемногу рассеиваться – здесь несомненный обман, и ловкий мошенник теперь пытается проделать свой трюк с другим заимодавцем. Но он вряд ли пойдет теперь к тем же ювелирам со своими драгоценностями. Значит, нужно искать других.

Коллега Коробкина, живущий неподалеку, подтвердил догадку Кароткевича: да, действительно, у него были молодой человек с госпожой Ф. Да, оценивали брошь и серьги. Да, именно такие, с эмалью и бриллиантами. Где живет майорша? Где-то в Старом Киеве. Нет, в каком доме, он не знает.

Теперь оставалось только идти в полицию. И там руководство части внимательно отнеслось к подозрениям их высокоблагородия. Поиск обманщика начался.

Найти и обезвредить…

Опытный пристав Старокиевской части, выслушав надворного советника, согласился с ним, что в коробочке, скорее всего, нет драгоценностей. Касательно майорши Ф. полицейский чин высказался в том духе, что она – либо сообщница мошенника, либо тоже жертва обмана. Значит, нужно идти к ней, квартира полиции известна.

Кароткевич и откомандированный вместе с ним квартальный надзиратель Ульмар отправились к госпоже Ф. Та подтвердила, что действительно ссудила под залог драгоценностей деньги молодому человеку, по описанию похожему на заемщика чиновника. Однако наотрез отказалась вскрывать опечатанную коробочку даже в присутствии понятых. При сличении же коробочек и расписок сошлось все: печати, почерк, фамилия. Но даже это не убедило упрямую майоршу.

Оставалось отыскать молодого человека. Но где и как? Ехать по оставленному им адресу? Вот уж нелепица – предполагать, что мошенник даст верный адрес. Извозчик? Номера Кароткевич не запомнил, но, правда, смог бы узнать в лицо…

Извозчика опознали на Андреевском спуске. Тот подтвердил, что возил молодого человека, похожего по описанию, и доставлял его именно к указанному в расписках дому.

На этом же извозчике Ульмар и Кароткевич отправились туда. Из расспросов на месте выяснилось, что в доме действительно живет господин Крыжановский, но его сейчас нет. Он практически не ночует у себя, по ночам играет в карты, а приходит только на рассвете.

Поскольку они находились на территории Подольской части, квартальный связался с местной полицией и убедил частного пристава организовать наблюдение за квартирой. Сам же вместе с Кароткевичем с полуночи стал в поисках Крыжановского обходить местные трактиры, рестораны и публичные дома. Напрасно.

Измученный усталостью надворный советник, в конце концов, отправился домой. Здесь же, опасаясь, что полиция может упустить мошенника, решил после чаепития все же продолжать поиски. Но буквально через полчаса явился к нему сам квартальный надзиратель с известием, что Крыжановский задержан. Ульмар пригласил Кароткевича немедленно следовать за госпожой Ф. и затем всем вместе с коробочками и расписками явиться в часть.

Момент истины, или Ловкость рук

Прибыв в часть, оба пострадавших моментально опознали в задержанном того самого молодого человека, который занимал у них деньги. Затем в присутствии понятых и пристава вскрыли коробочки…

В обеих оказались карточные мелки, украшенные собачьими головками.

Такие мелки применялись при популярной в ХІХ веке игре, носившей названия банк, фараон или штосс. Ими отписывались на зеленом сукне ломберного стола результаты для последующего расчета между игроками.

После вскрытия коробочек в части произошла интересная сцена. Госпожа Ф., с восторгом глядя на Крыжановского, воскликнула:

– Вы Боско! Вы Пинети! Вам не нужно служить нигде: делайте только фокусы – и вы будете богаты!

Отвечая же на вопрос Кароткевича, когда в его случае произошла подмена, Крыжановский заметил:

– В то мгновение, когда вы дунули на свечу, я подменил коробочку.

Здесь необходимо небольшое пояснение. Жан-Жозеф де Вильдаль, кавалер Пинети, маркиз де Мерси (1750 – 1803 гг.) и Джованни Бартоломео Боско (1793 – 1863 гг.) – известнейшие иллюзионисты своего времени. И тот, и другой с успехом гастролировали в Российской империи, пользуясь огромной популярностью у публики обеих столиц и многих губернских городов. Хорошими же мастерами иллюзий они были, раз их помнили через столько лет после смерти!

При составлении акта Крыжановский показал, что женат, у него есть ребенок. Примечательное место работы – канцелярский служитель полиции. По существу предъявленных обвинений: коробочки, печать и расписки его; брошку и серьги он потерял; деньги проиграл, кому – не знает, где – не помнит. От подписи акта отказался, после чего поступило распоряжение о его аресте с содержанием в отдельной камере. В первую же ночь Крыжановский предпринял попытку самоубийства, но был спасен и приведен в чувство.

Но работа полиции на этом не закончилась. Ее сотрудники продолжали колесить на извозчиках по городу, вскрывая остальные факты мошенничества, произведенного Крыжановским. А таковые нашлись. Благодаря усилиям квартального надзирателя Ульмара, были обнаружены еще несколько обманутых по схожему сценарию: получение денежной ссуды от госпожи Н. в 115 рублей, купца Н. в 100 рублей и капитана К. в 50 рублей. Ульмаром были найдены и серьги с брошью, которые все пострадавшие опознали.

Кроме того, хозяйка жилища махинатора, у которой делался обыск, заявила, что у нее украдены 20 билетов внутреннего займа, 9 ниток крупного жемчуга и золотые часы с цепочкой. Следствием было установлено, что из 20 билетов 9 проданы, 6 заложены, 5 проиграны, и что деньги, приобретенные за билеты и коробочки, проиграны. Общий ущерб от действий мошенника полиция оценила более чем в 5 000 рублей.

 Корреспонденты, освещавшие это громкое дело, обращают внимание на неимоверную наивность преступника: как человек, столь ловко одурачивший такое количество людей мог отважиться в расписках указать свой истинный адрес? Сам Крыжановский объясняет это тем, что, проиграв в карты огромную сумму и добыв мошенническим путем деньги на новую игру, надеялся отыграться до 1 января и выкупить коробочки.

Однако не исключают и другого исхода. Если отыграться не получится, Крыжановский продумал еще два варианта, как отделаться от заимодавцев. Либо отпереться от всего, заявив, что знать не знает этих людей, печать не его и расписки подделаны. Мол, будь я мошенником – разве я дал бы вам свой настоящий адрес?

Или же он в присутствии двух свидетелей мог явиться к кредитору до указанного срока с деньгами и попросить отдать коробочку. Тут же ее вскрыть, поднять скандал, обвиняя последнего в мошенничестве, и требовать возмещения.

Кто знает…

Вместо эпилога

Наверное, можно было бы завершать рассказ об этой, по выражению одного из тогдашних журналистов, грустной и жалкой истории, если бы подобные случаи не повторялись в дальнейшем – и в Киеве, и по городам и весям края. Очевидно, талант великого драматурга Сухово-Кобылина, живость образа Михаила Васильича Кречинского продолжали оказывать «благотворное» влияние на умы, склонные к криминалу. Еще остается отдать должное мастерству талантливых и, увы, неизвестных актеров и актрис далекого ХІХ  века. Это был просто мастер-класс какой-то.