За свою долгую жизнь Василий Шульгин был студентом юридического факультета Киевского императорского университета Святого Владимира, механического отделения Киевского политехнического института, прапорщиком полевых инженерных войск, владельцем мельниц, торговцем мукой, попечителем по пожарно-страховым делам, мировым судьей и земским гласным
Был членом Государственной думы трех созывов, входил в состав временного комитета Думы, стоял у истоков «Белого движения», испытал все прелести эмиграции и тюремного заключения во Владимирском централе, побывал гостем XXII съезда КПСС.
В историю Киева Василий Витальевич Шульгин вошел как последний редактор ежедневной газеты «Киевлянин», один из самых плодовитых и читаемых киевских журналистов своего времени.
Детство и юность
Родился он 13 января 1878 года в Киеве, в семье ученого– историка, редактора и издателя «Киевлянина» Виталия Яковлевича Шульгина. В том же году маленький Вася осиротел – скончался отец, а спустя пять лет – в 1883 году от туберкулеза умерла мать. Воспитывался будущий публицист в доме отчима – Дмитрия Ивановича Пихно, юриста, экономиста, журналиста, политического и государственного деятеля.
Начальное образование Василий получил в киевской гимназии №2, причем учился с «прохладцей». Свидетельством тому является аттестат, в котором из 11 оценок шесть были «удовлетворительно», в том числе за знания латыни, русского языка и истории. Впрочем, это не помешало троечнику поступить на юридический факультет Киевского императорского университета Святого Владимира, с успехом закончить его и еще год поучиться в Киевском политехе.
В 1901 году Шульгин был призван в армию, откуда, отслужив положенный год, вышел в запас в чине прапорщика. На следующие четыре года Василий становится аграрием – выращивает пшеницу, руководит работой принадлежащих семье мельниц, торгует зерном. Конец тихой жизни приходит со вступлением России в войну с Японией. Шульгин записывается в армию добровольцем, но до зоны боевых действий доехать не успевает – война бесславно проиграна. Но покомандовать солдатами все-таки пришлось. На должности младшего офицера 14-го саперного батальона, который дислоцировался в Киеве, командовал усмирением еврейских погромов.
От судьбы не уйдешь
Незабываемые впечатления, полученные молодым офицером на киевских улицах при общении с толпой погромщиков, жаждущей грабежей и крови, подсказывают, что отсидеться в семейном имении в Волынской губернии не удастся. И Шульгин решает, что лучше заниматься профилактикой стихийных бунтов с помощью пера и печатных станков, чем разгонять их при помощи пистолетного выстрела вверх.
Очевидно, что приход Василия Шульгина в журналистику был предопределен. Его покойный отец являлся основателем и бессменным редактором «Киевлянина» до самого дня своей смерти. Отчим с 1878 года до 1913 года, также до самой кончины, был редактором этой газеты. По сути, это был «семейный бизнес» Шульгиных–Пихно. В 1905 году по приглашению отчима Василий Шульгин становится журналистом «Киевлянина», а с 1913 года – редактором и издателем.
Слуга двух господ
Свой путь в большую политику Шульгин начал в 1907 году. Будучи помещиком в Волынской губернии, он избирается во второй состав Государственной думы, где становится одним из самых ярких представителей «правой фракции», представляя позиции Киевского клуба русских националистов. Парламентская работа поначалу обременяла Шульгина, позднее он писал: «Мне делалось скучно и противно до тошноты». Но, тем не менее, он избирается и в третью и четвертую Думы, показывая себя ярым монархистом, защитником самодержавия и противником «украинства».
В то же время Шульгин не оставляет «Киевлянина», который становится рупором представляемых им политических сил. Справедливости надо отметить, что, несмотря на правые взгляды своего редактора и издателя, газета не становится «черносотенной», а старается беспристрастно подавать новости о событиях, происходящих в мире, империи и Киеве, позволяет себе критиковать злоупотребления чиновников и государственной администрации.
С 1913 по 1917 год Шульгин в постоянных переездах – из Петрограда в Киев и обратно. Он разрывается между парламентом и газетой. В Государственной думе его знают, как хорошего оратора, а политические оппоненты «ненавидят больше, чем Пуришкевича, и других черносотенцев и скандалистов». «Киевлянин» этого периода – одна из самых больших газет Юго-Запада России, ее среди немногих периодически читает Николай II.
Временные недостатки
Рождество и новый, 1917 год, Шульгин встречает в Киеве. Практически в каждом номере «Киевлянина» публикуются его статьи, пытающиеся убедить читателей в необходимости продолжения войны до победного конца и в том, что без сохранения самодержавия достигнуть этого невозможно.
В начале января Шульгин получает из Питера телеграмму от лидера кадетской фракции Андрея Ивановича Шингарева с просьбой немедленно вернуться. При встрече, на петроградской квартире Шульгина, Шингарев рассказывает о причинах срочного вызова: «Положение ухудшается с каждым днем… Мы идем к пропасти… Революция – это гибель, а мы идем к революции… Надо бы дотянуть до весны… Но я боюсь, что не дотянем…».
Не дотянули. 27 января, в девять часов утра, Шульгину позвонил Шингарев: «Надо ехать в Думу… Началось…». Высочайший указ о роспуске Государственной думы стал последней каплей. Вот как описывает дальнейшие события сам Василий Витальевич: «Стали съезжаться… Делились вестями – что происходит… Рабочие собрались на Выборгской стороне… Их штаб – вокзал, по-видимому… Кажется, там идут какие-то выборы, летучие выборы, поднятием рук… Взбунтовался полк какой-то… Кажется, Волынский… Убили командира… Казаки отказались стрелять… братаются с народом… На Невской баррикады… О министрах ничего не известно… Говорят, что убивают городовых… Их почему-то называют «фараонами»… Огромная толпа народу – рабочих, солдат и «всяких» – идет в Государственную думу… Их тысяч тридцать».
Российские парламентарии, месяцами вынашивающие планы смещения правительства, обсуждающие в кулуарах возможные варианты государственного переворота и лелеющие мечты сменить Николая II на императорском престоле более сговорчивым самодержцем, к случившемуся восстанию оказались не готовы. Столица в одночасье лишилась правительства, полиции и городского управления. Единственным старым органом государственной власти, к которому народ еще испытывал доверие, оказалась Государственная дума.
В пожарном порядке был сформирован временный «Комитет Государственной думы для водворения порядка в столице и для сношения с лицами и учреждениями», в состав которого вошли социал-демократ Чхеидзе, трудовик Керенский, прогрессисты Ефремов и Ржевский, кадеты Милюков и Некрасов, левый октябрист Шидловский, октябрист-земец Родзянко, центрист Владимир Львов и националист (прогрессист) Шульгин.
Первоначально предполагалось, что временный комитет сможет определиться с дальнейшими действиями членов Думы, которая, с одной стороны, объявлена высочайшим указом распущенной, а с другой – стала стихийным центром вооруженного восстания. Как описывает происшедшее лидер кадетской «Партии народной свободы» Павел Николаевич Милюков: «Вмешательство Государственной думы дало уличному и военному движению центр, дало ему знамя и тем превратило восстание в революцию, которая окончилась свержением старого режима и династии».
28 февраля было опубликовано воззвание: «Временный комитет Государственной думы при тяжелых условиях внутренней разрухи, вызванной мерами старого правительства, нашел себя вынужденным взять в свои руки восстановление государственного и общественного порядка. Сознавая всю ответственность принятого им решения, комитет выражает уверенность, что население и армия помогут ему в трудной задаче создания нового правительства, соответствующего желаниям населения и могущего пользоваться его доверием».
Василий Витальевич Шульгин, монархист и прогрессист, всю жизнь отстаивающий интересы самодержавия, стал участником «ГКЧП» образца 1917 года, присвоившего себе полномочия законного императора. Еще через несколько дней Родзянко и Шульгин отправятся на железнодорожную станцию Дно, чтобы принять из рук русского царя манифест об отречении от престола.