Как Киев избежал массовых арестов

Автор: Олексій Смолін
13:19 28.02.2017

С первых дней вооруженного восстания в Петрограде, которое переросло в Февральскую революцию, по всей Российской империи прокатилась волна самосудов и…
Читать дальше

Как Киев избежал массовых арестов
оренда квартири Київ

С первых дней вооруженного восстания в Петрограде, которое переросло в Февральскую революцию, по всей Российской империи прокатилась волна самосудов и арестов. Жертвами физической расправы становились десятки и сотни, а под арест попадали тысячи государственных чиновников, офицеров и нижних чинов полиции и жандармерии 

Охота за «людьми государевыми» в одночасье превратилась для России в национальный вид спорта.

Газеты чуть ли не каждый день сообщали о новых арестах. И если взятие под стражу функционеров силового блока или генерал–губернаторов еще имело какое-то логическое объяснение, то причины, по которым представители народных масс задерживали персон вроде бывшего министра просвещения, и сами пламенные революционеры пояснить вряд ли смогли бы.

Подобная практика была характерна для всех крупных городов, но особого размаха достигла в Москве и Петрограде. А вот Киева массовые репрессии не коснулись. И огромная заслуга в этом Константина Михайловича Оберучева.

Ежедневная газета «Киевлянин», запечатлевшая во всех деталях создание и первые дни работы исполнительного комитета объединенного совета общественных организаций города Киева, – первого революционного правительства Киева и Киевской губернии, скромно именует К.М. Оберучева отставным полковником. Но именно его члены комитета единогласно выбрали на должность военного комиссара Киевского военного округа.

По ссылкам и тюрьмам

Еще в 1888 году, будучи слушателем Михайловской артиллерийской академии, штабс-капитан Оберучев с несколькими сокурсниками становится создателем политической военной организации, которая задумывалась  как продолжатель дела «Народной воли». Дальше разговоров молодые офицеры не продвинулись, в 1889 году их заговор был раскрыт, и вся группа заговорщиков оказалась в Петропавловской крепости. Но и до суда дело не дошло, и после шести месяцев крепостных казематов всех несостоявшихся «новых народовольцев» отправили в отдаленные гарнизоны под присмотр военного руководства и полицейских надзирателей. Таким образом, на целых десять лет молодой офицер Оберучев застрял в  Туркестанском военном округе, где сумел дослужиться до звания подполковника.

Революция 1905 года застала его в Киеве. Уже в чине полковника и на должности исполняющего обязанности начальника Киевского артиллерийского полигона он проявляет активную жизненную позицию, примкнув к социалистам-революционерам. Как вспоминает сам Константин Михайлович: «Благодаря некоторым политическим выступлениям, я разошелся с генералом Сухомлиным во взглядах», после чего ему «снова пришлось прокатиться в Туркестан».

В 1907 году полковник Оберучев уходит в отставку, начинает заниматься публицистикой. Жандармы не оставляют его в покое и в начале 1914-го решением министра внутренних дел Н.А. Маклакова высылают за границу без права вернуться на родину в течение трех лет. Выдворение за пределы империи оказалось намного предпочтительнее ссылки в Сибирь. Побывав в Бельгии, Швейцарии, Франции и Соединенных Штатах, Константин Михайлович возвращается на родину и 15 февраля 1917 года прибывает поездом в Киев. Но уже 1 марта 1917 года его арестовывают по приказу начальника Киевского губернского жандармского управления генерал-майора Шределя и водворяют в офицерскую камеру гауптвахты.

3 марта происходит встреча Оберучева с комендантом Киевской крепости генералом Мердером, а еще через полчаса – с командующим Киевским военным округом генерал-лейтенантом Ходоровичем. Именно в кабинете Ходоровича и произошел тогда судьбоносный разговор.

Командующий округом поинтересовался отношением отставного полковника к событиям, происходящим в Петрограде, а тот в свою очередь – причинами своего содержания под арестом. Видимо, Николай Александрович к этому времени еще не принял окончательного решения о том, как отнестись к произошедшему в столице перевороту, и его интересовало мнение «человека со стороны», каким видимо он воспринимал Константина Михайловича.

В принципе, мнение человека, который практически всю жизнь провел в ссылках, борясь с царским режимом, было предсказуемо, но Ходорович его выслушал и принял к сведению. Более того, он принял решение отпустить Оберучева из-под ареста, так как задержан он был по рекомендации департамента полиции, руководство которого к моменту начала разговора уже четыре дня было вне закона. Дальнейшее развитие событий показало, что генерал сделал правильный выбор, в лице бывшего арестанта он получил трезво мыслящего и авторитетного союзника в новой революционной власти.

В тот же день Константин Михайлович поспешил домой, а вечером узнал, что его избрали членом исполнительного комитета совета общественных организаций города Киева. На следующее утро, явившись на заседание комитета, Оберучев услышал, что его кандидатура выдвинута на должность военного комиссара города Киева и нашла поддержку среди всех членов комитета, и теперь требуется только его согласие.

Войдя в состав революционного правительства, К.М. Оберучев стал публичным человеком, а нам представилась возможность рассмотреть киевские события столетней давности с двух точек зрения: субъективный ракурс — через воспоминания участника событий, и официальный — со страниц газет.

Дело киевского коменданта

«Киевлянин», 6 марта 1917 года: «Оставление генералом Медером должности киевского коменданта. Со вчерашнего дня генерал-лейтенант Медер оставил должность киевского коменданта. В исполнение обязанностей киевского коменданта вступил генерал Мурзин».

К.М. Оберучев: «арестные устремления кое-кого из членов комитета были направлены и в сторону Ходоровича, и Медера. Против Медера был выдвинут целый ряд обвинений со стороны недовольных им офицеров и солдат, недовольных, главным образом, потому, что он был педант, и не один воинский чин претерпел от его педантизма и стремления к внешнему порядку. Серьезных, криминальных обвинений против него, однако, выдвинуто не было, и комитет решил его не арестовывать, а попросить Ходоровича немедленно убрать его, заменив другим лицом, что Ходорович и сделал без замедления».

«Киевлянин», 6 марта 1917 года: «Грандиозная манифестация. С раннего утра к зданию городской думы начали собираться группы населения Киева. С течением времени толпа начала постепенно расти. Среди толпы большое количество солдат и офицеров. Лейтмотив всех разговоров – последовавшее отстранение от должности коменданта Медера, на чем в единодушной форме настаивали солдаты и офицеры».

К.М. Оберучев: «Но уже на следующий день перед думой собралась толпа солдат, а впереди нее два человека, — один в форме военного врача, другой в казачьей, забайкальского казачьего войска; и оба по очереди произносили речи о необходимости немедленного ареста генерала Медера, так как он «кровопийца» и «мучитель» солдат».

Этих речей, повторявшихся несколько раз в самой истерической форме, было достаточно, чтобы до такой степени наэлектризовать толпу, что требования «арестовать Медера» раздавались все настойчивее и настойчивее.

И так как толпа все прибывала, а среди солдат было, действительно, много недовольства против коменданта, то можно было бояться самосуда толпы над Медером. А раз допустить произвольные действия толпы в одном случае, легко было перейти к погромам и вообще самым необузданным выступлениям, в особенности учитывая наличность в толпе лиц с темным прошлым и готовых науськивать толпу на всякие выступления.

И исполнительному комитету пришлось вновь пересмотреть вопрос о Медере, и решен был этот вопрос теперь в положительном смысле. Через час бедный старик был арестован и посажен в крепость».

«Киевлянин», 6 марта 1917 года: «Уполномоченные комитета С.П. Шленкевич и член совета рабочих депутатов К.С. Пономарчук явились в два часа дня к главному начальнику Киевского военного округа генерал-лейтенанту Н.А. Ходоровичу и сообщили ему о постановлении исполнительного комитета об аресте генерала Медера. Генерал-лейтенант Ходорович заявил, что им уже подписан приказ об аресте Медера. Однако, имелись сведения, будто Медер успел уже выехать из Киева. Члены совета с целью проверки этих слухов, а также выполнения постановления об аресте, в сопровождении адъютанта начальника округа направились на квартиру генерала Медера, но там его не оказалось.

Расставив у квартиры наряды милиционеров, члены исполнительного комитета собирались уже уходить, выйдя из квартиры на улицу. Но в это время увидели автомобиль, в котором был генерал Медер. Автомобиль остановили, и члены исполнительного комитета заявили ему об аресте. Адъютант начальника округа представил ему приказ об аресте».

В дальнейшем, чтобы избежать ненужных конфликтов с союзниками по комитету, арестованного генерала переправили в Петроград, где его долю должно было решить Временное правительство. Учитывая, что на момент происходящих событий Медеру шел уже 61-й год, а какой-то, даже малейшей популярностью он в войсках не пользовался, и опасности для новой власти не представлял, то в скором времени его отпустили. Стоит отметить, что злой рок все-таки настиг бывшего коменданта Киевской крепости. Как скоро он вернулся в Киев неизвестно, но 2 августа 1919 года его расстреляли большевики среди прочих киевлян, причисленных к «врагам революции».

Жандармский вопрос

К.М. Оберучев: «Явился вопрос об упразднении жандармов. И если я был против расформирования полиции безопасности, то я не мог ничего возразить против упразднения политической полиции, ибо в свободной стране не должно быть места для политического сыска. Я охотно принял на себя поручение расформировать Киевское губернское жандармское управление и принять все дела его для передачи в архив и изучения их».

«Киевлянин», 7 марта 1917 года: «Упразднение губернского жандармского управления. Вчера комиссар исполнительного комитета К.М. Оберучев принимал дела упраздненного со вчерашнего дня губернского жандармского управления. Комиссаром все дела опечатаны и сосредоточены в одной комнате, которая также была опечатана».

Не допустил военный комиссар и санкций против личного состава распущенной жандармерии: «Но когда зашла речь об аресте всех чинов жандармского управления, — а такая речь зашла очень быстро, — я восстал против этого всем своим существом». Даже сама мысль о том, что необходимо подвергнуть репрессиям людей, которые всего лишь честно выполняли свою работу, Константину Михайловичу претила.  К счастью, такого мнения придерживался не он один – среди коллег по исполнительному комитету у него нашлись единомышленники.

Его оппонентам не получилось «продавить вопрос» даже об аресте руководства жандармского управления, среди которых был и генерал Шредель – тот самый, по команде которого Оберучева задержали и собирались отправить в сибирскую ссылку. Со стороны арест генерала жандармерии мог выглядеть как личная месть, и допустить  этого военный комиссар просто не мог: «Я сказал, что я беру его на свою ответственность, под поручительство, и прошу его не арестовывать. Комитет согласился со мною, и он не был арестован. А раз его не арестовали, то арест других чинов того же управления оказался ненужным».

Великий Київ у Google News

підписатися