Европейская литература в ХХ веке совершила такой качественный скачок, что многие произведения, опубликованные менее ста лет назад, стали образцовыми. В этом обзоре представим экспрессионистскую, юмористическую и абсурдистскую классику.
Драма
Берлин, 1920-е. Грузчик Биберкопф выходит из тюрьмы, где провел четыре года за убийство своей девушки. Крепкий с виду, мужчина беспомощен, как потерявшийся ребенок. Суетятся граждане, грохочут трамваи, сияют витрины – он же чувствует себя букашкой в чужом муравейнике. Ободренный случайными знакомыми, Франц решает начать с чистого листа –трудиться, сменить окружение, обзавестись дамой. Даже робкие шаги в этом направлении позволяют ему расправить плечи. До первого препятствия – довольно было его компаньону повести себя непорядочно, и экс-арестант снова рыбкой ныряет в криминал.
Поскольку город в романе «Берлін Александерплац» – равноправный герой, участвующий в судьбе мятущейся души, Альфред Деблин рисует его очень подробно, составляя реестр типичных примет времени между двумя войнами. Бюргеры и уголовники, увлеченные социализмом рабочие и загоревшиеся идеей нацизма мещане, добрые самаритяне и подлецы разных мастей – у немецкого модерниста никто не забыт. И ничто не пропадает. Благодаря приему монтажа автор по-сорочьи тащит в текст все, что на слуху или попадается на глаза: газетные статьи, рекламу, политические воззвания, афиши, цитаты из песен, стихов и Библии.
Для персонажа, склонного обвинять в бедах кого угодно, кроме себя, чрезвычайно подходящая атмосфера. Какофония снаружи соответствует его внутреннему хаосу. Беда в том, что Франц типичен – имя ему легион. Но мир узнает об этом позже.
Альфред Деблін. Берлін Александерплац. – К.: Видавництво Жупанського
Сатира
Наши ассоциации с чешкой литературой ограничиваются преимущественно Гашеком и Чапеком-фантастом. Сами чехи обязательно добавили бы имя Зденека Йиротки, а его роман «Сатурнін» 77-летней давности они и теперь называют лучшим произведением. Не в последнюю очередь потому, что писатель скомбинировал легкость изложения и едкий, порой грубоватый юмор.
Вкратце: люди делятся на три категории – зануды, мечтатели и темпераментные эксцентрики, ошеломляющие безудержным воображением и предприимчивостью. Именно такого слугу и нанимает рассказчик. До знакомства с Сатурнином его лайфстайл скучен, как овсянка по утрам. С появлением умника, способного на любые нелепые поступки, существование молодого аристократа превращается в цирк. Камердинер, чье имя отсылает к родовому прозвищу нескольких древнеримских узурпаторов, направо и налево разносит байки о мифических приключениях хозяина (одно убийство акулы штативом фотоаппарата чего стоит), переселяет его на кораблик, греется у костра семейных разногласий и всегда готов присоединиться к склоке.
В характере бойкого трикстера обнаруживаются черты вудхаузовского Дживса и героев «Трое в лодке, не считая собаки». Но по сравнению с британцами он не так изящен и больше похож на старшего брата Карлсона, у которого озорной напарник Малыша брал уроки бесшабашности. Конечно, с моторчиком в положенном месте, только условным.
Зденєк Їротка. Сатурнін. – К.: Комора
Эклектика
«Я хотел написать такой роман, сюжет которого заключается в одной фразе: мужчина любит женщину, она заболевает и умирает». Сказано – сделано: Борис Виан создал «Шумовиння днів» в 1946-м, и тяжело найти произведение, которое настолько бы расходилось с эпохой. Тогдашняя аудитория роман не приняла – его достоинства признали спустя полтора десятилетия, когда французы преодолели коллективный посттравматический стресс и опять стали наслаждаться жизнью.
Несмотря на грустную тему, «Шумовиння днів» – книга светлая, наполненная сильными чувствами, звуками джаза, запахами причудливых блюд, интеллектуальной эквилибристикой. Остроумно пародирующая моду на экзистенциальную философию. Пропитанная чахоточным весельем: ее персонажи, которые ловят рыбу в умывальнике, танцуют косячок, беседуют с мышами, выращивают телами оружие, хороводят вокруг могил, – диверсанты рутины. Своими действиями они взрывают причинно-следственные связи, превращая реальное в фантасмагорическое. Их логика не противоположна, а родственна абсурду: если, к примеру, люди осчастливливают друг друга атомной бомбой, то почему бы им не разработать пианоктейль – инструмент для извлечения мелодий и приготовления напитков? Оно и приятнее, и гуманнее.
Проза Виана говорит метафорическим языком поэзии и все же понятна без комментариев. Как утверждал автор, это правдивое повествование, выдуманное от начала до конца. И нет оснований ему не верить.
Борис Віан. Шумовиння днів. – Івано-Франківськ: Вавилонська бібліотека