6 мая состоялась премьера первого эпизода мини-сериала канала HBO «Чернобыль», посвященного крупнейшей в истории атомной энергетики аварии – катастрофе на Чернобыльской АЭС.
В качестве небольшого затакта эта история начинается с того, как два года спустя после катастрофы Валерий Легасов, химик, принявший самое непосредственное участие в том, чтобы авария на ЧАЭС не стала еще более масштабной, заканчивает диктовать на магнитофон свои знаменитые записи «Об аварии на Чернобыльской АЭС». После этого он вешается. Действие перемещается на два года и одну минуту раньше – в ночь 26 апреля 1986 года на Чернобыльскую атомную электростанцию.
С одной стороны, сложно объяснить зачем американской киноиндустрии создавать продукт, действие которого происходит неведомо где и идти даже на такие жертвы, как население его героями с именами и фамилиями героев, которые невозможно выговорить, вроде Борис Щербина или Анатолий Дятлов. Все-таки «Чернобыль» – продукт для западного зрителя, которому интереснее и комфортнее смотреть кино о знакомой среде. С другой стороны, Чернобыльская авария – всемирно известная катастрофа и интерес к ней такого телегиганта как HBO («Игры престолов») может быть объяснен хотя бы только этим.
«Чернобыль», и это первое, что бросается в глаза – продукт новой эры, который нисколько не напоминает совершенно лубочное отображение СССР и постсоветской действительности в кино англоязычного мира. Решение снимать сериал в Литве (Припять изображает спальный район Вильнюса), а саму ЧАЭС на остановленной в 2009 году Игналинской АЭС, которая похожа на ЧАЭС и визуально и конструктивно, уже обращало на себя внимание и вызывало уважение, но первая серия «Чернобыля» почти шокирует тем, насколько дотошно подошли художники-постановщики к воспроизведению быта и всего окружающего мира позднего СССР. К слову, в заключительных сериях появится и Киев, где снимались некоторые эпизоды, и сам Чернобыль.
Первый эпизод рассказывает о первых часах после катастрофы – часах хаоса и неопределенности, когда непонятно что случилось, а первые известия, что «никакого реактора больше нет» главный инженер за пультом четвертого реактора принимает за истерику, несмотря на то, что людей вокруг начинает тошнить, во рту вкус металла, а на лицах, вернувшихся из мест близких к катастрофе, появляется темный, ядерный загар прямо на глазах. Дозиметр показывает 3,6 рентген в час, и, несмотря на то, что это максимальное значение самого прибора, именно эти данные передаются начальству.
Понятно, что «Чернобыль» прежде всего кинопродукт и является не документальной реконструкцией, а драматизацией аварии, но в первом эпизоде он выбирает сырую, нервную и почти хаотичную манеру, в которой довольно редко бьет на внешний эффект, но местами перерастает почти в хоррор, который, как и радиация, работает с невидимым – нашим воображением. Его два самых страшных эпизода – это два путешествия к самому реактору, когда его герои два раза заглядывают в ад, а именно в то, что осталось от четвертого энергоблока. И, конечно, страх в нем порождает не зрелище пожара, а осознание его эффектов. Первый эпизод «Чернобыля» построен на эффекте почти шока, и он делает это крайне успешно и убедительно.
И пока невидимое радиационное пятно расползается во все стороны от станции, а жители Припяти встали посмотреть на разноцветный пожар на горизонте (пожалуй, единственный эпизод, где драматизация явно перерастает в эксплуатацию), известия об аварии поднимаются по лесенке функционеров – сначала управления станцией, а затем и партийных. И тут становится более понятно то, куда будет клонить сериал. Это, в общем, не кино об ужасах использования ядерной энергетики.
Урок Чернобыля не в том, что эта энергия опасна. Его урок в том, что опасны ложь, самонадеянность и подавление критики
Как заявил сам создатель и сценарист сериала Крэйг Мейзин: «Я – сторонник использования ядерной энергии. Урок Чернобыля не в том, что эта энергия опасна. Его урок в том, что опасны ложь, самонадеянность и подавление критики». И, наверное, пора уже отвыкать от того, что западный мир не может понять, что такое советская действительность и тоталитаризм. Сравнительно недавний фильм «Смерть Сталина» Армандо Иануччи показал, что могут с такой остротой и смелостью, что нам и не снилось. «Чернобыль», наверное, более схематичен в деталях, но общий смысл улавливает прекрасно, показывая первую реакцию партийного функционера на первом собрании руководства станции: население должно думать о работе, а дела государственные оставить государству, поэтому город надо закрыть и обрезать все телефонные линии, чтобы им ничего не мешало это делать.
В этой серии еще не представлены главные звезды сериала – Стеллан Скарсгард в роли Бориса Щербины, главы специальной комиисии по Чернобылю, и Эмили Уотсон, которая будет входить в команду ученых, которые будут пытаться уменьшить последствия катастрофы. Фактически мы знакомимся только с главным героем (Джаред Харрис), который погибает в самом начале фильма. И в каком-то смысле – это заявка на то, что «Чернобыль» будет посвящен не героям, а цене, заплаченной не только за аварию на ЧАЭС, но и той надбавке к ней только потому, что она случилась в стране, в которой «не может случиться ядерная катастрофа».