Несмотря на неопределенный статус УССР в мире, Киев к лету 1919 года оказался полон различных зарубежных представительств. Туда охотно брали на работу сотрудников из местных жителей – это зачастую было спасением для киевской «буржуазии». Но не гарантией безопасности – власти не считали препятствием международное право, арестовывая иностранных дипломатов, громя консульства и т. п. Тем временем в городе появляется новый консул – представитель Бразилии граф Пирро.
Подобие международных отношений
Украина в 1919 г. под властью большевиков имела на международной арене двусмысленный статус. Несмотря на военно-политический союз с РСФСР и жесткий диктат Москвы, формально УССР была независима. Миссии иностранных держав в Киеве работали – правда, не на посольском уровне, а лишь на консульском.
Международными связями в украинском Совнаркоме ведал его председатель Х. Г. Раковский, совмещавший этот пост с портфелем наркома иностранных дел УССР. С ним-то и еще с некоторыми большевистскими функционерами, более-менее образованными и имевшими какое-то представление о международном праве, пытались поддерживать подобие дипломатических отношений зарубежные представители.
Прежде всего иностранные дипломаты вели консульскую работу – защищали интересы своих соотечественников, попавших в столь непростое время на территорию Украины. Таких здесь оказалось немало.
Как явствует из ноты правительства УССР Французской Республике от 25 февраля 1919 г., «на территории Советской Украины находится множество подданных государств Антанты. В одном Харькове таковых имеется 263 человека… В это число не входят ни греческие, ни румынские, ни сербские подданные, проживающие до сих пор спокойно на украинской территории. Кроме того, в Киеве, никем не тревожимые, пользующиеся выданными охранными грамотами, проживают бельгийский и итальянский консулы. В Кременчуге находится румынский вице-консул».
Не пренебрегали иностранцы и шпионажем. Советский писатель, дипломат и сотрудник разведки Н. А. Равич позже вспоминал:
«Наравне с так называемыми почетными консулами, которые фактически являлись иностранно подданными коммерсантами, жившими в течение многих лет в Киеве, были представительства, существовавшие явно для информационных целей, а также возникшие в период смены предыдущих правительств. Таким было оставшееся после петлюровской Директории польское представительство… Было представительство международного Красного Креста, курьеры которого еженедельно выезжали в оккупированную Одессу. Было множество неясных групп… Союзники, высадившиеся в Одессе, естественно, стремились создать в Киеве прочный агентурный аппарат».
Но не только агентурой становились киевляне при зарубежных представительствах. Хватало и просто беженцев.
«Утопающий» хватается за… консульство
Среди множества консульских учреждений Киева было и китайское. Вспоминает его бывшая сотрудница:
«Перед своим бегством в Одессу мой дядя по примеру прочих пожелал заручиться какой-нибудь охраной для своего имущества. Вспомнил об этом слишком поздно, все европейские консулы уже разместились по особнякам в Липках, и на его долю никого не оставалось. Кто-то сказал ему, что на окраине города, на Васильковской, кажется, улице живет китаец, по всем видимостям, – консул… Мой дядя немедленно поехал за ним, привез на извозчике и водворил у себя… Китаец принял меня в высшей степени приветливо, пригласил также… моего брата, и мы остались жить там. Для большей правдоподобности я стала корреспонденткой, а брат юрисконсультом консульства».
Такая поддержка иностранцами местных жителей – по доброте ли душевной, из гуманитарных соображений или с иными целями – вскоре приобрела массовый характер. Свидетельствует Н. А. Равич:
«В Киеве вдруг оказалось огромное количество иностранных подданных, говоривших по-русски, с типичным для москвичей и петроградцев говором, и десятки консулов всех стран мира, включая южно-американские государства».
Вот как это происходило в китайском консульстве:
«Киевляне вскоре все узнали о существовании нашего учреждения; консул, по своему добродушию, никому не отказывал, и число служащих очень увеличилось. Появились врачи, корреспонденты, машинисты, курьеры, заведующие канцелярией, всего по нескольку экземпляров. Многие поселились в доме, благо пустых комнат много было».
В целом же дипломатическая жизнь в Киеве в это время протекала достаточно активно.
«Чекисты во фраках на раутах знакомятся с консулами. За десять верст от города нельзя проехать без охраны, но неведомые дамы проходят безнаказанно все фронты. Уверяют, что в кондитерской у Зелковского в пять часов, кроме непременных чекистов, можно встретить представителей разведок: польской, добровольческой, немецкой, петлюровской, французской, английской», – пишет Ю. К. Рапопорт.
Но жизнь иностранцев в Киеве в 1919 г. вовсе не была безоблачной.
«Грация» ЧК в дипломатической «лавке»
Еще 25 февраля в ноте правительства указывалось, что оно «до сих пор не предпринимало никаких репрессивных мер против подданных воюющих с нами государств Согласия. Оно выражает даже готовность войти в переговоры с французским и другими союзными правительствами… Однако если в самый кратчайший срок французское правительство… не сочтет нужным войти с нами в переговоры…, Украинское Советское Социалистическое правительство снимет с себя всякую ответственность, если для охраны интересов Украинской Революции будет вынуждено принять самые строгие меры против подданных союзных государств».
И такие меры предпринимались. Н. А. Равич вспоминает: «Сношения с иностранцами и наблюдение за ними, так же как и защита государственной безопасности, входили в ведение… Наркоминдела, тем не менее Отдел особого осведомления, задачей которого было получение всесторонней информации, вынужден был принимать соответствующие меры в тех случаях, когда он сталкивался с вражеской агентурой». Или с теми, кого он агентурой считал.
Чекисты же вообще имели своеобразные представления о международных нормах. Но, как правило, ответственность за их нарушение брать на себя не хотели. В беседе с корреспондентом «Известий» Киевского Совета рабочих депутатов председатель КиевГубЧК И. И. Сорин отмечает:
«Что касается… обысков и арестов среди местных представителей иностранных держав, то, …за исключением случая с французским гражданином Муленом, все это происходило без ведома ЧК… Арест же гражданина Мулена был проведен ЧК. Однако арестованный г-н Мулен был на другой день после своего ареста освобожден».
А вот к разгрому ряда других иностранных представительств «дипломаты в кожанках» отношения якобы не имеют.
«Германское и австрийское консульство были захвачены… революционным советом германских и австро-венгерских рабочих и крестьян, которые имеются в Киеве», – заявляет Сорин.
И теперь подданные этих держав оказались беззащитными перед произволом властей.
«В середине июня отсюда уехал случайно застрявший венец… Любознательный европеец… хотел увидеть революцию. Две недели после прихода большевиков, он начал бегать по всем комам и консульствам «um aus dieser Holle herauszukommen» (нем. – «выбраться из этого ада»)», – пишет киевская студентка в дневнике.
Насторожил «органы» и непомерно раздутый штат дипломатических представительств. Вспоминает сотрудница китайского консульства:
«Однажды поздно вечером… у подъезда позвонили. Курьеры, врачи и корреспондентки попрятались, вышел отворить лакей-китаец. Выяснилось, что пришли из Чрезвычайной следственной комиссии за скрывающимися в консульстве частными людьми. Консул нас не выдал, поехал объясняться, но в результате число служащих принужден был сократить».
В таких вот условиях летом 1919-го среди дипломатов и обывателей распространился слух об открытии в Киеве представительства Бразилии и приезде ее консула.
«Я – дон Пирро, из Бразилии…»
Граф Альберт Павлович Пирро, появившись в Киеве, не только не утихомирил разошедшиеся слухи, но и дал еще больше поводов для пересудов. Голубоглазый блондин с балтийским акцентом, новоиспеченный консул сразу же поразил общество. Прежде всего полным пренебрежением ко всякому этикету. Прием, устроенный в честь него начался с… серьезного опоздания графа – настолько, что собравшиеся дипломаты уже намеревались расходиться из зала. А китайский консул был просто взбешен.
Странности на этом не закончились – «бразилец» обнаружил полное незнание всего того, что было неотъемлемой частью жизни человека его статуса и положения. Так, Пирро, оказывается, совершенно не владел иностранными языками. Вместе с тем он чисто говорил на русском, ловко вворачивая в разговор просторечные выражения.
Развлекать высокого гостя на приеме довелось сотруднице китайского консульства: «Я приветствовала его на английском языке, но он прервал меня, сказав, что хорошо понимает по-русски и не хочет утруждать меня разговором на чужом языке…
Меня несколько смущал его странный тон и манера держать себя за столом. Впрочем, неумение обращаться с ножом и вилкой можно было, пожалуй, отнести на счет его бразильского происхождения…
Я помню, как искренно удивилась, когда на предложение китайца налить ему вино граф добродушно отвечал: «валяйте, валяйте, голубчик». В ответ на высказанное мною удивление, граф объяснил, что жил в России очень долго, и потому привык к некоторым чисто русским оборотам речи».
По свидетельству очевидцев, граф пил без меры. Удивляло и нарочитое коверканье некоторых слов. А еще Пирро, словно бы не опасаясь ЧК, мог с любым завести разговор о своей ненависти к советской власти. Вот он набирает сотрудников для бразильского консульства и обращается ко впервые встреченной им девушке:
«Посоветуйте мне кого-нибудь, только – тут граф нагнулся ближе ко мне и продолжал в конфиденциальном тоне – только не большевиков. Вам я могу сказать по секрету: я их ненавижу!».
Киевлянка в восторге: ««Можете быть совершенно спокойны, я вам дам буржуев чистейшей воды».
«Ну да, буржуев, и вообще контрреволюционеров. Ведь у меня они все будут в полной безопасности»».
Тем поразительнее то, что власть не призывает к порядку зарвавшегося дипломата. Напротив – через несколько дней весь Киев увешан листовками: «Граф Пирро снабжен особыми полномочиями и все служащие бразильского консульства находятся под особым покровительством Советской Республики».
По городу начинают ходить слухи, что новый консул всех желающих записывает в бразильское подданство. И киевляне, имеющие повод опасаться за свою судьбу, не заставляют себя ждать.