Династии Флавиев для плебса, требующего «хлеба и зрелищ», пришлось построить Колизей. В Киеве начала XX века городские обыватели не хотели гладиаторских боев, но организовывать для них развлечения городской управе все же приходилось. Обычно массовые народные гулянья проводились на Сенной площади, иногда на других рыночных площадях. Там вниманию отдыхающих представлялись аттракционы, балаганы, зверинцы, выступления артистов оригинального жанра и, конечно же, азартные игры.
Дворянские игры
На территорию будущей Российской империи игральные карты пришли из Западной Европы, очевидно вместе с польскими войсками, посадившими на московский трон царевича Дмитрия Иоанновича, более известного как Лжедмитрий I. Этого, как и других узурпаторов, из Москвы выгнать удалось, а вот азартные карточные игры изгнать не получилось. При правлении Алексея Михайловича Романова их относили к «разбойным и воровским делам», а уличенных в игре карали вырыванием ноздрей и клеймением раскаленным железом.
При Петре I и последующих императорах и императрицах отношения к картежникам постепенно смягчалось, а телесные наказания были заменены денежными штрафами. Картежные игры были разделены на запрещенные – азартные и дозволенные – «коммерческие», говоря современным языком «спортивные».
Предполагалось, что последние будут вестись на мизерные ставки. Нормативные акты предусматривали запрет не на саму игру, а на долговые обязательства, возникшие в результате нее. В долг играть категорически возбранялось. Игра в карты стала своеобразной дворянской привилегией. Александр I ввел государственную монополию на производство карт. Одна колода в 1850 году стоила более пяти рублей, что примерно соответствовало цене пуда пшеницы или говядины.
Как известно, в России законы пишутся для того, чтобы их нарушать. Широко и по-крупному играли в императорских покоях, дворянских особняках, дворянских и купеческих собраниях, нелегальных игорных домах. После крупных скандалов, вызванных разорительными проигрышами, дуэлями и самоубийствами неудачников, гайки закручивались, а виновные показательно подвергались публичным наказаниям. К концу девятнадцатого – началу двадцатого века в Петербурге, Москве и других городах и губерниях центральной России гонения на картежников достигли такой степени, что основная игровая активность переместилась в Киев, Екатеринославль и Одессу, где отношение властей было чуть мягче.
Мещанские игры
На втором месте после азартных карточных игр по популярности было «русское лото». Играть на деньги запрещалось и здесь, но «на интерес» играли только среди домашних и друзей. Для любителей же острых ощущений проводились подпольные игры на довольно большие суммы. В зависимости от финансовой состоятельности участников за каждую играющую карточку в премиальный банк необходимо было внести от нескольких десятков до сотни рублей.
Чем выше делались ставки, тем тяжелее было вступить в такую игру. Зачастую требовалось получить рекомендацию одного из авторитетных членов клуба или общества, занимающегося организацией подобных мероприятий. После легализации азартного лото в 1911 году доступ к игре получили широкие слои киевских обывателей, и игра стало особо популярной у лавочников, приказчиков и других «мелкобуржуазных» элементов.
Забавы для простого люда
Нижний сегмент игрового бизнеса в дореволюционном Киеве был отдан на откуп подозрительным личностям. С формальной стороны все было оформлено вполне прилично. В городскую думу за получением разрешения на открытие «балагана с обустройством детских игр» обращался вполне добропорядочный гражданин. На эту роль теневые организаторы обычно привлекали отставных унтер-офицеров или мелких чиновников, чистых перед законом и не замеченных в порочащих связях. Фактически получение разрешения являлось его первым и последним действием на поприще организации досуга населения.
Дальнейшая работа балагана обеспечивалась дружным коллективом молодых и не очень молодых, но очень коммуникабельных людей с четким распределением обязанностей и доходов. «Зазывалы» отвечали за привлечение к игре праздношатающихся зевак. «Подсадные» создавали видимость возможности и даже легкой доступности выигрыша. Основная же роль отводилась «хозяину балагана», который организовывал непосредственный игровой процесс и поддерживал у посетителя интерес к нему.
Самые распространенные «детские игры» представляли собой «метание шара» и «набрасывание кольца». В первом случае брошенный посетителем деревянный шар должен был точно попасть и проскочить в отверстие ярко раскрашенной фигуры. Во втором – необходимо было попасть кольцом на стержень, горизонтально закрепленный около того или иного вещевого приза. Клиенту выдавалось обычно три кольца или шара за небольшую плату в пять копеек. В призовом фонде манили патефоны, самовары, чайные сервизы, фотографические аппараты и другие «ништяки и гаджеты», столь вожделенные представителями киевского пролетариата начала прошлого века.
Впрочем, реальной возможности выиграть дорогостоящей вещи у претендентов практически не было. В каждом балагане этот эффект достигался своим уникальным путем. Метаемые шары изготавливались со специально смещенным центром тяжести или такого диаметра, что с трудом проходили в отверстие мишени. «Хитрыми» делались и кольца, а штыри для них закреплялись под таким углом, чтобы даже угодившее на него кольцо не смогло удержаться. Для «подсадных» же метаемые предметы имели совсем другие баллистические и массогабаритные характеристики, гарантирующие «фарт» их метателей.
Основные клиенты этих заведений – «мастеровые, чернорабочие, прислуга обоего пола, солдаты, крестьяне из подгородних деревень, жители окраин», далеко не богатые люди. Тем не менее доходы с каждого подобного балагана, за вычетом обязательных платежей в городскую казну, аренды палатки или павильона и оплаты за сам «призовой фонд», взятый напрокат, составляли десятки рублей в день.
Единственной относительно честной в таких балаганах была «игра в кегли». Призовой фонд в этом случае предоставлялся не организатором этой игры, а формировался из ставок ее участников. Правила же состязания были продуманы таким образом, что победитель получал примерно 70-80 процентов от призового фонда. Остальные деньги оказывались в руках предпринимателя, взимающего всего лишь по одной копейке за каждый бросок шара по кеглям.
Если бы Остап Бендер действительно знал 400 относительно честных приемов отъема денег у граждан, то он бы не гонялся за подпольным миллионером Корейко по всей стране, а просто открыл бы свой балаган с детскими играми на Сенном рынке.