Трагическая дата – 1 сентября 1939 года. В этот день началась Вторая мировая война, самый кровавый и масштабный конфликт в истории нашей планеты. Про него уже написано десятки тысяч книг и миллионы статей, снято тысячи фильмов, и почти в каждом городе Старого Света стоят знаки в память об операциях и павших на этой войне.
Но в целом мы так и не приблизились к пониманию того, за что и почему 71 миллион человек расстались с жизнью. Как столкновение с Польшей из-за Данцига перетекло в снесенные с воздуха ковровыми бомбардировками города и грибы ядерных взрывов на другом полушарии. Как относительно благородные сражения Первой мировой с футболом между окопами и рождественскими перемириями превратились в подземные заводы и высеченные в скалах базы, где смертники с нашитыми желтыми звездами должны были перед неизбежной гибелью выточить десяток деталей для ракет, которыми убьют их сбежавшую в Лондон семью, Как бездушная машина государства проникла во все сферы жизни по любую сторону фронта: сколько есть, когда спать, сколько работать, где отоваривать карточку. 600 граммов хлеба в день, 600 граммов сахара и килограмм мяса в месяц – норма для рабочих в СССР при 12-13 часовой смене. В Британии нормируются даже пуговицы на одежде и количество яиц в неделю.
Тысячи и тысячи ниточек тянутся к нам из прошлого, и все они так или иначе связаны со Второй мировой. В СССР были депортированы целые народы, и трагедия крымских татар и Чечни аукнется на постсоветском пространстве через три поколения. Германия до сих пор выплачивает пенсии «восточным работникам» и жертвам Холокоста. 120 тысяч американских граждан, интернированных в заснеженные бараки Вайоминга, и сегодня судятся с правительством США, надеясь получить компенсацию за свои конфискованные магазины. Китайцы не верят официальным цифрам потерь и заявляют, что японцы убили 35 миллионов человек, в том числе и при помощи холеры, сибирской язвы и бубонной чумы.
Но как именно 44 самые развитые страны мира пришли к этой бесконечной бойне, поставленной на конвейер? То есть мы, конечно, читаем, смотрим кадры хроники и в принципе хорошо представляем себе происходящее. СССР потерял почти 96 тысяч танков по всем причинам – огромное количество. А делали их в том числе дети, стоящие на патронных ящиках, чтобы дотянуться до станка. Все были заняты в производстве, ибо кто не трудится, не получает рабочего пайка, а миллионы взрослых призваны в армию. Бесчисленные цеха, развернутые на голой земле. Там огромными карусельными станками проходят башни, женщины варят корпуса, монтируют рации. В десятках учебных полков готовят экипажи. Было время весной 1942-го – за 90 суток. Все это отправляется в пекло боев – батальоны и роты горят как спички. Прошитые бронебойными «ломами», со следами пожаров и лужами крови машины везут ремонтировать в цеха. Поезда с фронта. Поезда на фронт. Месяц за месяцем. Гражданские вагоны на запасной путь – фронт задыхается без техники. Ни минуты передышки: у врага металл, уголь и зерно Украины, миллионы людей в оккупации. Родина на грани гибели.
Где-то на юге Британии бомбардировщики возвращаются с вылета. На «Ланкастерах» нет живого места, а в разбитых осколками кабинах висят на ремнях мертвые стрелки. Утром в столовой пилоты увидят, что четверть их товарищей не вернулось с вылета, по пустым местам за столами – выжившие встают, поминая павших минутой молчания. Скоро на их место придет молодежь после курсов подготовки, а после ремонта снова на задание – доставлять тонны фугасных бомб на заводы подшипников в Руре. Командир эскадрильи рисует мелом на доске схему зенитного огня, вывешивает фото затянутых дымкой заводов. Бомбить придется по огням города – снесут город, снесут и завод. Главное – сберечь жизни экипажей и выполнить задание. Нужно наращивать бомбежки, больше вылетов – в Египте все нехорошо, снова режут рационы, которые везут из колоний через канал. Нужно работать, джентльмены.
Хотел ли кто-то эти миллионы смертей, когда требовал у Польши Данциг? Думали ли немцы, что их дети в подвернутых не по росту кителях будут останавливать советские танки, а во время коллапса средняя немецкая семья на Западе будет потреблять 1400 калорий – то, что сегодня на сушке едят фитнес-модели. Да ни на секунду. Данциг – немецкий город, отторгнутый в результате «Великой войны», когда Германия была растоптана и унижена, лишилась колоний. Большинство его жителей немцы, конечно они хотят домой, где рабочие ездят отдыхать на лайнере, а у каждой семьи народный автомобиль. Как бескровно вернулись в империю земли в Чехии и Австрии. А теперь эти варвары британцы бомбят наши дома, а наши мужья и сыновья гибнут в пекле Восточного фронта. Германия между двух огней – снова голод как в 1918, снова битва за выживание нации. Удавим их блокадой – каждые два дня нужно спускать на воду подлодку.
Представляли ли хотя бы на секунду поляки, будучи в союзе с Францией и Британией, что они годами будут умирать в лагерях и на принудительном труде в Германии, а Варшава превратится в кладбище? Рассчитывали ли власти СССР потерять территории до Волги и издавать самый знаменитый приказ этой войны?
«Ни шагу назад, у нас нет превосходства перед врагом ни в людях, ни в хлебе, ни в металле. Будем отступать – погубим все».
Могли ли заглянуть в будущее еврейские общины Польши или Бельгии, владеющие заводами, бизнесом по огранке камней и людьми во власти, что они с котомками поедут в газовые камеры? И бомбардировка по «принуждению к миру» Голландии выльется через месяцы в снесенные города и рукотворные пожары в Гамбурге, а карточки на продовольствие и бензин в Лондоне отменят в 1949-м?
Нет. Но стоит войне начаться, и остановить ее не так просто, как кажется. Война делает немыслимое возможным, а возможное– обыденной реальностью. Можно провести много параллелей со Второй мировой и сегодня. Потерпевшая поражение и униженная распадом страна, говорящая о былом величии. Тоталитарный режим. Умиротворение агрессора. И ширма в виде ООН вместо Лиги Наций. Но смысла в этом не больше, чем в альтернативной истории. Первая мировая война была ужасной и не должна повториться больше никогда. А сегодня у нас годовщина Второй мировой. Война, которая убила больше людей, чем все остальные после нее. 72 миллиона потерянных жизней. Как будто бы страна размера Франции обезлюдела. Нет ни одной разумной причины, почему это должно было произойти. И нет ни одной, почему это не может повториться.